Последние отзывы

  11  

— Извините. — Роанна соскользнула со стула и выбежала из столовой, но недостаточно быстро, чтобы не услышать, как Джесси произнесла со злостью:

— Как вы думаете, ее когда-нибудь можно будет сажать за стол с людьми?

— Я предпочитаю лошадей, — пробормотала Роанна, выбегая за дверь.

Она знала, что нужно подняться наверх и снова переодеться, но ей до безумия хотелось скорее убежать в конюшню после сцены в столовой.

Лойел завтракал в своей комнате около конюшен, просматривая при этом один из тридцати журналов по коневодству, которые он получал каждый месяц. В окно он увидел, как Роанна проскользнула в дверь конюшни, и покачал головой. Наверное, с ней опять что-нибудь произошло — неприятности с родственниками или опять нет аппетита, а скорее всего и то, и другое. Бедная Роанна постоянно чувствовала себя не в своей тарелке. Ее окружало всеобщее недоброжелательство, она замыкалась в себе до тех пор, пока обида не вырастала внутри нее так, что ее нельзя было больше сдерживать, и тогда Роанна взрывалась, и это вызывало только еще большее осуждение. В ней ни на йоту не было злобы мисс Джесси, зато сколько угодно озорства и лукавства. Наверное, именно поэтому ее так любили лошади.

В конюшне стояла только одна лошадь — любимый гнедой Люсинды, у которого была повреждена правая передняя нога. Лойел сделал лошади холодный компресс, чтобы уменьшить опухоль. Он услышал, как Роанна что-то напевает, поглаживая лошадь по морде, и усмехнулся, увидев, как животное зажмурилось от блаженства. Если бы семья давала Роанне хотя бы часть того тепла, которое она находила здесь, девочка давно перестала бы бьггь такой замкнутой, и жила бы той жизнью, для которой была предназначена.

После ленча в конюшне появилась Джесси и приказала одному из конюхов оседлать ей лошадь. Повернув голову, Роанна окинула ее взглядом. Джесси выглядела как настоящая хозяйка поместья. Роанна всегда сама седлала себе лошадь, и Джесси не развалилась бы, если бы сделала это без помощи конюхов. Лошади не любили и не слушались Джесси, что только подтверждало их смышленость.

Заметив иронический взгляд Роанны, Джесси взглянула на нее с холодной злобой:

— Бабушка никогда не простит тебе поведения за столом. Ей так важно было, чтобы тетя Глория почувствовала себя здесь как дома, а вместо этого все увидели неотесанную деревенщину.

Смерив ее злобным взглядом, Джесси вышла из конюшни, оставив за собой запах дорогих духов.

— Вот ведьма! — Роанна помахала перед лицом рукой, чтобы развеять тяжелый запах духов. Все-таки это несправедливо, что Джесси была такой хорошенькой, что она умела вести себя в обществе, была любимицей бабушки и что у нее был Уэбб.

Но негодовала не только одна Роанна. Джесси просто кипела. Чертов Уэбб! Зря она вышла за него замуж, хотя с самого детства делала все, чтобы этого добиться, да и в доме никто не сомневался, что рано или поздно они поженятся. Уэбб тоже хотел этого. Но кто же знал, что он станет таким… самоуверенным. И все же ей не следовало давать волю своим чувствам: во-первых, она не собиралась делать того, что уменьшило бы ее шансы стать хозяйкой Давенкорта, когда бабушка наконец умрет; и, во-вторых, у нее было смутное подозрение, что Уэбб, если надо, может дать волю рукам и повести себя совсем не как джентльмен. Она была просто идиоткой, что вышла за него. Ей нужно было убедить бабушку, чтобы она изменила свое завещание в ее пользу. К тому же до нее дошли слухи, что, когда он уезжал учиться в колледж, у него было несколько романов. Выходит, вместо того чтобы томиться по ней, этот подонок спал с другими женщинами!

Ну что ж, она тоже времени не теряла. Если он действительно верил, что все эти годы, пока он учился в колледже и путался черт знает с кем, его невеста сохраняла для него невинность, то он еще больший дурак, чем она. Джесси никогда не светилась дома, но если ей удавалось уехать в город на выходные, то разрешала себе как следует оттянуться. Подцепить какого-нибудь парня было до отвращения просто — достаточно намекнуть, и они бежали за ней, задрав хвост. Сладостное ощущение своей власти над мужчинами она впервые почувствовала, когда ей было шестнадцать. После венчания ей пришлось постараться — постонать, даже выдавить слезу, чтобы он был уверен, что ей больно. Когда его большая палка вошла в ее несчастную маленькую пушистую щелку, внутри все ликовало оттого, что его оказалось так просто провести.

  11