Но звонок звучал вновь и вновь, и наконец девушка поднялась.
— Чего надо? — крикнула она, направляясь к двери.
В ответ послышался неясный, приглушенный голос, и Суини застыла как вкопанная. Хорошо усвоив нью-йоркские нравы, она опасалась подходить еще ближе.
— Кто там?
— Ричард.
Суини озадаченно посмотрела на дверь.
— Ричард?
— Ричард Уорт, — пояснил он, и Суини почудился смех в его голосе.
Сначала она решила не открывать дверь и убраться восвояси, сделав вид, будто ничего не говорила. Но вот беда — дом принадлежал Ричарду, и хотя хоромы были не Бог весть какие, Суини подозревала, что за них можно потребовать куда больше, чем ее нынешняя квартплата. Но сейчас она не могла позволить себе лишних расходов, а следовательно, должна проявлять почтительность к хозяину. Успокаивая себя этой мыслью, Суини взялась за замок. Ее руки по-прежнему тряслись — от холода, надо полагать.
Он стоял в коридоре, застеленном потертым пыльным ковром. Если бы не плечи портового грузчика и не грубое угловатое лицо, Ричард в своем дорогом итальянском костюме выглядел бы здесь совершенно неуместно. Наметанным глазом художника Суини отмечала мельчайшие детали, с жадностью впитывая их, и если еще могла объяснить свою вчерашнюю вспышку умопомрачением, то сегодня один лишь взгляд на Ричарда лишил ее иллюзий. Тело Суини затрепетало, а губы увлажнились, словно перед ней поставили лакомое блюдо. Тревожный знак.
Когда она открыла дверь, Ричард улыбался, но стоило ему увидеть Суини, закутанную в одеяло, улыбка немедленно угасла. Его темные глаза оглядели девушку с головы до пят, потом впились ей в лицо.
— Вы что, захворали? — осведомился Ричард и бесцеремонно шагнул вперед, вынуждая Суини отступить и позволить ему беспрепятственно войти в квартиру. Он закрыл за собой дверь и защелкнул замки.
— Нет, просто замерзла. — Суини сердито сверкнула глазами и отпрянула, не желая находиться в опасной близости к нему. — Что вам нужно? — спросила она, окончательно растерявшись, ибо не ожидала встречи с Ричардом, тем более — наедине, в собственной квартире. Квартира была ее крепостью, здесь исчезала настороженность, отделявшая Суини от окружающего мира; здесь она могла расслабиться и рисовать, быть самой собой. Когда Суини закрывала дверь квартиры, ей нередко казалось, будто она оставила в коридоре тяжелые железные цепи. Здесь она чувствовала себя свободной, но только если была одна.
— Я приехал захватить вас на ленч.
— Я еще вчера сказала, что не поеду. — Суини поплотнее закуталась в одеяло и вдруг словно увидела себя со стороны. На ней был теплый костюм, но она не причесалась, а значит, волосы торчат вокруг головы буйными вихрами. Длинный локон свесился ей на глаз; Суини откинула его и, покраснев, сердито сверкнула глазами. Она не любила попадать в неловкое положение. Суини уже не припомнила, когда в последний раз ее беспокоило, как она выглядит в глазах окружающих, но… Ричард — совсем другое дело. Она не хотела бы считать, что Ричард чем-то отличается от прочих людей, и все же считала.
— Вчера я приглашал вас на обед. — Он окинул девушку критическим взглядом, продвинулся еще дальше и, почувствовав жару в квартире, нахмурился. — Зачем вы так натопили?
— Я же сказала, мне холодно. — Вопреки ее воле в голосе прозвучали жалобные нотки. Ричард протянул руку и положил ей на лоб теплую ладонь. Суини следовало бы отпрянуть, — но ощущение тепла было таким приятным, что она, вопреки своему желанию, чуть подалась вперед, уткнувшись ему в руку.
На лбу Ричарда обозначилась чуть заметная складка.
— Непохоже, что у вас жар.
— Нет, конечно. Просто я замерзла.
— Значит, с вами что-то не в порядке, ведь в комнате страшная духота.
— …сказал мужчина в пальто, — съязвила Суини, презрительно фыркнула, отступила от Ричарда, вновь уселась на уголок дивана и съежилась в комочек, чтобы согреться.
Ее брюзгливый тон не подействовал на Ричарда.
— Это не пальто, а пиджак. — Он присел рядом. — Не ощущаете ли вы каких-нибудь иных признаков нездоровья?
— Я здорова. Просто мне холодно.
Несколько секунд Ричард вглядывался в ее упрямое лицо.
— Вы же понимаете, это ненормально.
— Может быть, мой внутренний термостат дает сбои, — пробормотала Суини, хотя и сомневалась в этом. Ощущение холода пришло к ней одновременно с другими переменами, и Суини решила, что сопротивляться бесполезно. С другой стороны, мысль о том, что она заболела, еще меньше привлекала ее. У Суини не было времени хворать, поэтому она не желала признать себя больной. Чего уж проще.