Особенно,... 
68 
- Как бы ты себя не называла, девочка, - вздохнул призрак, - то, что ты натворила, исправлять придется тоже тебе. И неважно, какие тобой двигали мотивы. Сейчас есть только ты, ван Дерт и Лира, которую ты очень хочешь спасти. Твой враг учится на своих ошибках. Пора бы и тебе последовать его примеру.
Хора вышла из особняка, и он растаял дымкой за ее спиной. Теперь там снова был только старый изломанный забор из покосившихся досок. А на колдунью с немым упреком во взгляде смотрели Ратибор и Шайтан. Та поежилась:
- Что вы на меня уставились, как будто я вам денег должна и не отдаю?
- Ты была членом Гильдии Вороньего Крыла, хозяйка? - грозно прогавкал пес.
- Ну, была.
Собака задумчиво нахмурилась и предположила:
- Наверное, ты не знала, что это - Гильдия преступников. Ты ведь среди них недолго числилась?
- Это как посмотреть, - пожала плечами Хора.
- Месяц? Два? Неделю?
- Пятнадцать лет.
- Бли-ин, хозяйка, - закатил глаза пес. - Ты, конечно, особым умом не блещешь, но за пятнадцать лет даже до тебя должно было дойти, какие элементы работают вместе с тобой.
- Ты прав, Шайтан, - колдунья обошла пса по дуге и уже хотела направиться прочь из бедняцкого квартала, но была остановлена холодным вопросом Ратибора:
- Где Лира?
- В Валусии.
Некромант скрестил руки на груди и уставился на седую мрачными голубыми глазами:
- В стране вечного льда?
- Почему? - удивилась женщина. - Насколько мне известно, месяца три в Валусии довольно активно светит солнце.
- Зачем Видящую забрали к викингам?
- Я бы тоже хотела это знать, - честно ответила Хора. Ратибор приблизился к чародейке вплотную и навис над ней, грозно буравя взглядом:
- Кто украл Лиру?
Несколько секунд колдунья молчала, будто сама пыталась поверить в то, что сейчас скажет, а потом ответила:
- Глава Гильдии Вороньего Крыла, Рейн ван Дерт. По прозвищу Кровавый Дождь. Один из сильнейших магов огня, которых я знаю.
- И зачем такому могущественному чародею Видящая?
- А ты-то сам как думаешь? - криво усмехнулась колдунья. Некромант недобро сузил глаза и провел ладонью в сантиметре от женской щеки:
- Не шути со мной, наемница…
Его пальцы на мгновение коснулись острого подбородка, и чародейка вздрогнула: столько скрытой угрозы, столько презрения и жесткости было в словах Ратибора. Лиловые глаза заблестели, будто сейчас горькие слезы польются по щекам, но вместо этого они вдруг вспыхнули огнем. Волосы вздыбились за спиной, и лицо Хоры на мгновение словно потемнело, выпустило на свободу скрытый внутри мрак:
- Убирайся прочь, если что-то не устраивает! - дрогнувшим, но от того еще более жутким голосом, рыкнула она. Махнула рукой наотмашь, и некроманта отбросило назад. Он ударился спиной о стену покосившегося дома, сполз на землю, а сверху с противным треском на чернявую голову обрушился кусок соломенной крыши. Развернувшись на каблуках, Хора быстрым шагом пошла прочь.
- Живой? - к мужчине неспешно подошел Шайтан. Ратибор стряхнул с макушки глину и горько произнес:
- Она - убийца из Гильдии Вороньего Крыла. Как можно доверить ей спасение ребенка?
Пес склонил лобастую голову к плечу и задумчиво, словно сам с собой разговаривая, пробормотал:
- Ты так отчаянно пытаешься убедить себя в том, что Хора плохая… Я только не могу понять - зачем…
- Мне не нужно себя убеждать! - вскочил на ноги некромант. - Я вижу факты!..
- Перед тобой абсолютно седая двадцатишестилетняя женщина, которая бродит по трактам и шарахается от людей, - перебил Шайтан. - Я - собака. Но я и то вижу больше фактов.
Повернувшись к обомлевшему Ратибору хвостом, пес побежал догонять хозяйку. А некромант еще какое-то время молча смотрел ему в след и думал… потом чертыхнулся, набросил капюшон на пострадавшую голову и потопал следом.
Хора почти летела по закатному городу:
"Ах, я плохая, ах, я из непопулярной гильдии, ах, я убийца и вор… так, стоп! - колдунья на скорости пропустила нужный поворот, включила тормоза и едва не снесла плечом фонарный столб. - На чем я остановилась? Ну, конечно! Я - самое мерзкое, страшное и злобное создание на планете! Да что он знает?!.."
Подвернувшаяся под ногу жестяная миска почувствовала себя пушечным снарядом, пролетела пол улицы и ударилась о копыта на удивление знакомой лошади. Буцефал окинул седую взглядом, в котором читалось полное понимание и прощение, причем одной фразой: "грешно на больных обижаться".
68 
