183 
Сундук медленно выпустил ноги, неспешно повернулся и взглянул на волшебника.
– По-моему, на самом деле он не принадлежит никому, кроме себя самого, – заметил Двацветок.
– Ага, – нерешительно отозвался Ринсвинд.
– Ну, тогда все. – Двацветок протянул ему руку. – До свидания, Ринсвинд. Я пошлю тебе открытку, когда вернусь домой. Или еще что-нибудь.
– Да. Когда будешь проезжать мимо, загляни в Университет. Там всегда будут знать, где я.
– Хорошо. Что ж. Тогда все.
– Да, это уж точно все.
– Да.
– Угу.
Двацветок поднялся на корабль, и нетерпеливо ожидавшая отправления команда подняла трап.
Барабан, задающий гребцам ритм, начал отбивать удар за ударом, и приведенный в движение корабль медленно выплыл в мутные воды Анка, вернувшиеся к своему прежнему уровню. Там, подхваченный приливом, он развернулся в сторону открытого моря.
Ринсвинд провожал судно глазами, пока оно не превратилось в маленькую точку. Затем посмотрел на Сундук. Тот в ответ уставился на него.
– Знаешь что? – сказал волшебник. – Вали отсюда. Я дарю тебя тебе, понял?
Он повернулся и пошел прочь. Через несколько секунд у него за спиной затопотали маленькие ножки. Ринсвинд резко обернулся.
– Я же сказал, ты мне не нужен! – рявкнул он, пиная Сундук.
Сундук поник. Ринсвинд зашагал дальше.
Пройдя несколько ярдов, он остановился и прислушался. Сзади не доносилось ни единого звука. Оглянувшись, он увидел, что Сундук с каким-то пришибленным видом стоит там, где его бросили. Ринсвинд немного подумал.
– Ну ладно, – вздохнул он. – Пошли.
Он двинулся к Университету. Немного подумав, Сундук принял решение, снова выпустил ноги и потопал следом за волшебником. Особого выбора у него не было.
Они прошли по набережной и направились к центру города, две точки на постепенно удаляющемся пейзаже, на котором, когда перспектива расширилась, появился крошечный кораблик, начинающий свой путь через широкое зеленое море, которое представляет собой лишь часть сверкающего океана, опоясывающего окутанный облаками Диск, покоящийся на спинах четырех гигантских слонов, стоящих на панцире огромной черепахи.
Которая вскоре превратилась в сверкающую среди звезд точку – и исчезла.
Посох и шляпа
Жил-был один человек, и было у него восемь сыновей. Если не считать этого факта, то человек сей был не более чем точкой на странице Истории. Печально, но вот и все, что можно сказать о некоторых людях.
Восьмой сын вырос, женился, и у него тоже родилось восемь сыновей, а поскольку для восьмого сына восьмого сына существует лишь одна подходящая профессия, то он стал волшебником. И сделался он мудрым и могущественным (или просто могущественным), и носил остроконечную шляпу, и на этом все закончилось бы…
Во всяком случае, должно было закончиться.
Но вопреки магическому Закону и всем разумным доводам – если не считать доводов сердца, в которых много теплоты и беспорядка и мало, гм, разума, – он оставил волшебные стены, влюбился и женился (причем, не обязательно в вышеуказанном порядке).
И у него родилось семь сыновей, каждый из которых с колыбели был как минимум таким же могущественным, как любой другой волшебник в этом мире. А затем у него родился восьмой сын… Волшебник в квадрате. Источник чудес. Чудесник.
Над песчаными обрывами грохотал летний гром. Далеко внизу море шумно обсасывало гальку, словно беззубый старикашка, которому дали леденец. В потоках восходящего воздуха лениво парило несколько чаек, ожидая каких-нибудь событий.
А отец волшебников сидел на краю обрыва среди кустов и шумящей морской травы, баюкал на руках ребенка и глядел на море.
В сторону материка двигалась взлохмаченная черная туча, и тот свет, который она толкала впереди себя, был похож на густой сироп, как это бывает перед по-настоящему сильной грозой.
Волшебник, за спиной которого внезапно наступила тишина, обернулся и поднял покрасневшие от слез глаза на высокую фигуру в черном одеянии и с капюшоном на голове.
– ИПСЛОР КРАСНЫЙ? – уточнила фигура голосом гулким, как пещера, и насыщенным, как нейтронная звезда.
Ипслор ухмыльнулся ужасной ухмылкой внезапно обезумевшего человека и продемонстрировал Смерти дитя.
– Мой сын, – сообщил он. – Я назову его Койн.
183 
