311 
Кусалькоатль зашаркал ногами по полу.
— После чего, — продолжил Астфгл, — они немедленно вступили в длительную войну практически со всеми остальными народами, неся смерть и разрушение тысячам сравнительно неповинных людей, и тэ дэ, и тэ пэ. Так вот, всему этому нужно немедленно положить конец, понял?!
Кусалькоатль слегка отшатнулся.
— Я не нарочно…— пролепетал он. — Я думал, ну, вроде как это правильно. Смерть, разрушение и все такое…
— Ах ты думал, да? — переспросил Астфгл. — Ты загубил тысячи более-менее невинных людей! И они… они выскользнули у нас из лап, — он щелкнул пальцами, — вот так! И направились прямиком на свои небесные пажити, или во что там они веруют. Беда с вами, ребята. Вы абсолютно не представляете Общую Картину! Возьмем, к примеру, тех же тецуманцев. Мрачные, лишенные воображения, одержимые люди… к этому времени они уже могли бы изобрести систему бюрократии и налогообложения, которая зашлаковала бы мозги всего континента. А вместо этого они так и остались кучкой второразрядных убийц с каменными топорами. Какие потери! Что за бессмысленный перевод полезных ресурсов!
Кусалькоатль корчился от стыда. Правитель демонов покрутился на своем вращающемся троне.
— В общем, я хочу, чтобы ты отправился в Тецуманскую империю и извинился за свой проступок.
— Что?
— Скажи им, что ты передумал. Тебя неправильно поняли. На самом деле ты хотел, чтобы они трудились день и ночь во благо своих собратьев по человечеству. Это пройдет „на ура“.
— Что? — опять спросил Куеалькоатль. Он неловко переступил с ноги на ногу. — Но… но повелитель… Я должен явиться им во плоти?
— А что тут такого? Они ведь с тобой уже знакомы, не так ли? Я видел статую, вы с ней очень похожи.
— Ну, в общем, да… Я посещал их во снах и все такое прочее…— неуверенно пробормотал демон.
— Вот и чудненько. Давай, действуй. Кусалькоатлю явно не давала покоя какая-то мысль.
— Э-э, — проговорил он. — То есть я должен материализоваться у всех на глазах? Я правильно понял? В смысле, меня нет, а потом — бац, всем привет, вот он я?
—Да!
— О-о.
Узник отряхнулся от пыли и протянул Ринсвинду морщинистую руку.
— Огромное спасибо, Понт да Щеботан, — сказал он.
— Что, прости?
— Это мое имя.
— О-о.
— Гордое, древнее имя, — продолжил да Щеботан, пристально вглядываясь в глаза Ринсвинда на предмет того, не мелькают ли там смешливые искорки.
— Прекрасно, — невыразительным голосом отозвался волшебник.
— Мы искали Источник Жизни, который дарит человеку вечную молодость, — поведал Понт.
Ринсвинд оглядел его сверху донизу и вежливо спросил:
— Ну и как, удачно?
— Нет, значительных результатов мы не добились.
Ринсвинд снова заглянул в яму.
— Ты сказал „мы“. А где остальные? — поинтересовался он.
— Перешли в местную веру.
Ринсвинд еще раз посмотрел на статую Кусалькоатля. Местная вера умела агитировать за себя.
— Думаю,-осторожно проговорил он, — нам лучше идти.
— Это уж точно, — подхватил старик. — И побыстрее. Пока не заявился этот, как его, Повелитель. Мира.
Ринсвинд похолодел. „Начинается, — подумал он. — Я знал, что все будет очень плохо, и вот, начинается. У меня, должно быть, инстинкт на такие вещи“.
— Кто-кто? — осторожно осведомился он.
— О, у них тут есть одно пророчество. Ну, на самом деле даже не пророчество, скорее вся история мира, от начала до конца. Ее описание покрывает эту пирамиду сверху донизу, — жизнерадостно пояснил Понт да Щеботан. — Клянусь честью, не хотел бы я быть этим самым Повелителем, когда он прибудет сюда. У них насчет его такие планы…
Эрик поднялся на ноги.
— А теперь послушайте-ка меня, — сказал он, — Подобного отношения я терпеть не собираюсь. Я, знаете ли, ваш повелитель…
Ринсвинд таращился на ближайшие к статуе каменные плиты, Тецуманцам понадобилось два этажа, двадцать лет и десять тысяч тонн гранита, чтобы объяснить, что они собираются сделать с Повелителем Мира, когда тот наконец объявится. Результат получился, как бы получше выразиться, очень наглядным. У Ринсвинда не оставалось никаких сомнений в том, что тецуманцы очень недовольны. Он рискнул бы даже предположить, что они весьма раздражены.
— Но почему они сначала дарили ему все эти драгоценности? — спросил он, указывая на соответствующий сюжет.
311 
