21 
— Какое счастье, что Луизы не было! — с чувством заметила Харриет, но Лео покачал головой:
— Луиза совсем не такая, она никогда не станет устраивать сцены на публике. Она отговорилась болезнью, но на самом деле просто не хотела с тобой встречаться.
«И слава богу», — подумала Харриет.
— Что ж, спасибо, что объяснил. Надеюсь, ты меня извинишь, если я скажу, что устала и хочу спать?
— Конечно, — проговорил Лео, поднимаясь, и, протянув руку Харриет, помог ей встать. — Странно, прежде мне казалось, что ты выше.
Он не ошибся: Роза была не только крупнее, но и немного выше Харриет.
— Ты давно меня не видел, — небрежно ответила она — и осеклась, встретившись с ним взглядом.
— Слишком давно, — мягко ответил он. — Но теперь мы снова вместе, и я хочу еще раз извиниться за то, что не позволял тебе увидеться с Нонной.
— Это не только твоя вина, — ответила она, вспомнив, как сокрушалась Роза о своей глупости и упрямстве. — Я должна была всего лишь попросить прощения — но время шло, и с каждым днем мне все труднее казалось признать свою ошибку. Поначалу мама пыталась помирить меня с родными, но отец стоял на моей стороне и винил во всем вас.
— Должно быть, считал, что Фортинари не уберегли его дочь от беды, — помрачнев, заметил Лео.
— Не так-то легко уберечь безрассудного подростка, — заметила Харриет, тщетно гадая, что же за «беда» приключилась с Розой девять лет назад.
— Когда я увидел тебя с Гвидо, то пришел в ярость. Как он посмел так обращаться с моей родственницей! Ему еще повезло, что я его не убил!
Харриет невольно сделала шаг назад.
— Лео, пожалуйста, давай обо всем этом забудем!
Лео молча взглянул на нее… Миг — и она уже таяла в его объятиях; еще миг — и губы его прильнули к ее губам. Если бы Лео применил силу, Харриет могла бы воспротивиться, но жаркий, томительно-медленный поцелуй лишил ее и сил, и воли.
Ощутив напор его желания, Харриет вздрогнула. Лео подхватил ее на руки и, опустившись на диван, усадил к себе на колени.
— Чувствуешь, как я тебя хочу? — хрипло прошептал он и, потянув вниз платье, уткнулся лицом в ее обнаженную грудь.
Харриет дрожала всем телом; сердце ее отчаянно билось. Соски набухли и затвердели от первого же прикосновения его умелых пальцев и губ. Таких ощущений она никогда… о боже!.. да что там, она и не подозревала, что такое бывает!
Лео поднял голову, со странной неуверенностью вглядываясь в ее лицо.
— Роза!
Желание Харриет вмиг растаяло, как сон. Она оттолкнула Лео и встала, торопливо поправляя платье. Как можно было так забыться? Вообразить, что он хочет ее, Харриет Фостер, а не Розу Мостин?!
Жарко краснея и стараясь не встречаться с ним взглядом, она хотела повернуться и поспешить прочь, но Лео удержал ее, мягко взяв рукой за подбородок и вглядевшись ей в лицо.
— Это наказание? Возмездие за то, что девять лет назад я остался к тебе равнодушен?
— Нет, — сухо ответила она, набравшись мужества взглянуть ему в глаза. — Просто во мне заговорила здравомыслящая англичанка.
Несколько секунд прошло в напряженном молчании — Лео явно пытался справиться с собой.
— Как же ты изменилась, — проговорил он. — Прежняя Роза знать не знала, что такое здравый смысл.
— Подросткам вообще не свойственно здравомыслие.
— Тоже верно. — Лео бросил на нее загадочный взгляд. — Итак, я должен поцеловать тебе руку, пожелать спокойной ночи и удалиться. Этого ты хочешь, Роза?
— Ты говорил, что не станешь соблазнять меня в доме тво… нашей бабушки, — напомнила она.
— Что же, если я приглашу тебя к себе, ты станешь сговорчивее? — поинтересовался он.
— Ни за что! — выпалила Харриет, а затем — едва ли не впервые за много часов балансировки на грани правды и лжи — откровенно соврала: — Я люблю другого!
«Роза ведь и в самом деле любит другого», — напомнила она себе.
Желание в глазах Лео мгновенно погасло, сменившись вежливым безразличием, и страшное чувство опустошенности охватило Харриет.
— Так, значит, ничего не изменилось. Ты по-прежнему любишь играть с огнем. Если бы ты сказала сразу, я бы к тебе не прикоснулся!
— Прости, — пробормотала Харриет, затем выдавила улыбку: — Что же удивительного, что меня по-прежнему влечет к тебе?
В глазах Лео вдруг сверкнул холодный гнев:
— Данте ты тоже позволяла себя целовать?
— Что ты, конечно, нет! — воскликнула она.
21 
