30 
— Нет, — ответила она, с трудом переводя дыхание. — Не пришло… Ты не мог бы ехать потише?
— Почему?
— Мне страшно.
— Я не об этом… Почему ты не предложила мне?
— Мы виделись с тобой в прошлую субботу и в понедельник, к тому же договорились о новой встрече на сегодня. Даже если б я и подумала о тебе, это был бы перебор.
Патрик еще больше помрачнел.
— Понятно.
— Послушай, — рассердилась Эстер, — если ты будешь злиться весь оставшийся вечер, я сейчас же возвращаюсь домой. — Она увидела: Патрик так сжал руль, что побелели костяшки пальцев. Машина заметно снизила скорость, и Эстер почувствовала, что он старается успокоиться.
— Прости. Я веду себя как мальчишка, — наконец произнес он.
— Именно, — согласилась она, и, к ее радости, Патрик нехотя улыбнулся.
— Мне кажется, что ты все еще не готова появиться со мной в обществе, — сказал он прямо.
— Ты не прав. Мне действительно и в голову не пришло пригласить тебя на концерт.
— Это должно меня утешить?
Эстер засмеялась.
— Прости меня, Патрик… О, как красиво!
Как только Патрик свернул с шоссе, спор был сразу же забыт. Вокруг по траве с важным видом расхаживали утки и гуси, но больше их плавало в просторном пруду. Лучи заходящего солнца зажигали водную гладь. Пруд был прямо перед зданием, архитектурный стиль которого относился к временам королевы Анны. Патрик припарковал свой джип среди шикарных автомобилей, стоявших на площадке, окаймленной деревьями. Двери главного входа были украшены колоннами.
— Хорошо, что сегодня я не в джинсах, — сказала Эстер, когда они оказались в зеленом от растений зале, где также находился и бар.
Патрик придвинулся к ней ближе на диванчике.
— В джинсах ты, конечно, неплохо выглядишь, но твой сегодняшний наряд превосходно гармонирует с окружающей обстановкой.
— Твой тоже. — Она подняла бокал с «Пиммзом», на котором настоял Патрик. — Пусть весь вечер пройдет без… без трений.
— Аминь. — Патрик улыбнулся. Его глаза были зелены, как подстриженная трава на газонах у входа. Эстер вдруг почувствовала себя счастливой. Она счастлива была сидеть в таком прекрасном месте, с внимательными официантами, оживленно беседующими с посетителями за соседними столиками. Стоял замечательный летний вечер, и она знала, что выглядит отлично, как и ее спутник, без сомнений один из самых красивых мужчин в этом зале.
Ощущение не покинуло ее и тогда, когда им принесли изысканные блюда в комнату, более похожую на библиотеку, нежели на ресторан. От пола до потолка высились полки с книгами. Стены, обшитые панелями, превосходно дополняли интерьер. Единственным освещением, кроме проникающего сквозь окна закатного солнца, служили свечи в серебряных подсвечниках. Наедине с Патриком, если не считать редких вторжений официанта, Эстер улыбалась ему, не скрывая своей радости.
— Ты выбрал замечательное место, Патрик. Спасибо, что привез меня сюда.
— Я думал, что плюсом будет только удаленность местечка от Чеслкомба, но ошибся, — Патрик посмотрел вокруг. — Нигде еще я не встречал такого уровня обслуживания и такого меню, не говоря уж об интерьере. Джек был прав.
— Он бывал здесь с твоей сестрой?
— Нет еще. Недавно он приезжал сюда на конференцию и посоветовал мне посетить это заведение.
Размолвка была позабыта. Вечер протекал в полнейшем согласии. Эстер рассказала о своем сообщении на собрании исторического общества, а Патрик — об успехах в работе над книгой. Они не спеша насладились ужином и вновь вернулись в зал выпить кофе и полюбоваться на восходящую над прудом луну. Патрик решил вернуться к их ссоре.
— Извини меня за то, что злился, — сказал он наконец, взяв ее за руку. Они вдвоем сидели у окна, восхищаясь открывавшимся видом.
— А почему ты так злился? — с любопытством спросила Эстер, глядя на пальцы, гладящие ее руку.
— Наверное, потому что я слишком много о себе думаю. Меня обескуражило то, что ты ни на секунду не вспомнила обо мне, когда искала желающих пойти на концерт. С другой стороны, я ценю откровенность. Я хотел бы, чтобы мы были друзьями, честными друг с другом всегда.
Она искоса взглянула на него.
— Меня бы не выбрали судьей, если бы сомневались в том, что я человек честный. Хотя совершенных людей нет.
Он улыбнулся.
— Это правда.
— А ты, Патрик? Ты всегда честен? И никогда не говоришь неправды?
30 
