38 
Они ели запеканку с мясом молодого барашка, заедая ломтиками хлеба, затем уничтожили половину фруктового пирога, обсуждая изыскания Патрика и недавний заказ, полученный Дэвидом.
— Ты никогда не говоришь о своих делах в суде? — спросил Патрик, беря еще кусок пирога.
— Никогда.
— Тебе нравится быть мировым судьей? — с любопытством спросил он ее.
— Не думаю, что слово «нравится» здесь уместно, — задумчиво ответила она. — Бывает, приходится разбирать довольно невеселые дела. Поначалу меня это очень угнетало. Но со временем привыкаешь. Каждую неделю я сталкиваюсь с такими случаями, что мои собственные проблемы отходят на задний план.
— А у тебя много этих проблем?
— У кого их нет! — Она нахмурилась. — Похоже, Тим Гэлбрейт как раз становится одной из них. Придется завтра серьезно поговорить с ним.
Патрик помрачнел. — Так ты завтра встречаешься с ним!
— Да. Я заказала ему рассаду; вчера вечером он сообщил, что получил ее. Завтра я поеду домой на машине и по пути захвачу ее. Патрик сразу повеселел.
— Может, мне заехать к нему, забрать растения и заодно поговорить?
— Не надо. Я умею постоять за себя. — Эстер улыбнулась, пытаясь смягчить резкость слов. — Но все равно спасибо за предложение, Патрик.
Поужинав, они вышли в сад, наслаждаясь приятным летним вечером. Как только они сели, Патрик завладел ее рукой. Эстер откинулась назад, отдыхая. Ей приятно было ощущать ладонь Патрика, всю в мозолях от работы лопатой и мотыгой. Сначала они болтали обо всем, что в голову придет. Им было так легко в обществе друг друга, что наступившее через некоторое время молчание ничуть не смущало.
Шелестела листва кустарника, и под дуновением ветерка трепетали ветви деревьев. Опускались сумерки. Эстер почувствовала, как Патрик сильнее сжал ее руку. Задумавшись, она повернула к нему лицо и встретила его взгляд, все это время наблюдавший за ней.
Патрик встал и помог ей подняться. Вздохнув от удовольствия, Эстер прислонилась к нему. Он обнял ее, а она обхватила руками его за талию, прислонясь щекой к его груди и касаясь волосами его подбородка. Патрик развязал ленту и запустил пальцы в ее волосы: Эстер подняла к нему голову, и они поцеловались.
— Это твои губы я сразу заметил в тот день в суде, — прошептал Патрик в ее полуоткрытый рот. — Госпожа Правосудие с прической, из которой не выбивается ни единый волосок. Прекрасные лучистые глаза спрятаны за забавного вида очками. Но ничто не могло скрыть этих губ. Даже скромная губная помада, приличествующая члену городского магистра. Я смотрел на твои губы и представлял спелые золотистые персики, летнее тепло и это…
Он снова поцеловал ее, и Эстер ответила, уже не сдерживая своих чувств. У Патрика даже дух захватило. Он сильнее сжал ее, и она обняла его за шею и целовала в ответ на каждый его поцелуй. Вдруг, тяжело дыша, он схватил ее за руку и потянул за собой в дом.
— Пойдем в кабинет, только тебе придется сесть ко мне на колени. Нельзя ли поторопить мой заказ на мебель? Я не получил еще даже дивана, — пожаловался он. — Дорогая, мой дом совсем не приспособлен для тебя.
— Но у тебя есть кровать, — возразила Эстер, не подумав, и покраснела до корней волос.
— Больше не будем продвигаться дюйм за дюймом? — спросил он, глаза его сияли.
Она отрицательно качнула головой. Держась за руки, они поднялись вверх по лестнице в спальню Патрика. В открытое окно ветерок доносил запахи лета. Это лишь усиливало ощущение родного очага, которое Эстер испытывала каждый раз в Лонг-Уайватс. Патрик закрыл за собой дверь, снова обнял ее и крепко прижал к себе, жадно целуя в губы. Все еще обнимая Эстер одной рукой за талию, словно боясь выпустить хоть на миг, Патрик наклонился и свободной рукой откинул с постели покрывало. Дрожа от нетерпения, они быстро освободились от одежды и оказались на кровати, тесно прижавшись друг к другу.
Патрик поцеловал губы Эстер, затем грудь, перевернул ее на живот и покрыл поцелуями спину, затем снова перевернул и поцеловал в губы. Она отвечала на его нежность со все возрастающей страстью и, наконец, услышала в изумлении свой собственный хриплый стон.
— Еще рано, — выдохнул Патрик, целуя ее. Сжав ее руки, он развел их и заглянул ей в глаза. — Такого у нас никогда больше не будет. Нашего первого раза.
Вот оно — чистое наслаждение. Эстер лежала тихо, не двигаясь, и смотрела на свое отражение в глазах Патрика, темных от желания.
38 
