Они подошли к балюстраде. Бассейн внизу выглядел темно-синим, зато зеркальная поверхность океана отражала краски заходящего солнца. Элен посмотрела на горизонт, где океан сливался с небом, глубоко вдохнула морской воздух и подставила лицо легкому ветерку. Филипп притянул жену и коснулся губами ее волос, шеи, оголенного плеча. Она сладко прижалась к нему, чувствуя его крепкие мускулы. Стоять вот так рядом с ним было верхом блаженства.
Солнце медленно опустилось за горизонт, бросив напоследок в океан яркий пурпурный луч. Небо из серебристо-голубого стало превращаться в темно-синее.
До супругов долетел звон посуды. Переглянувшись, они повернулись и побрели к столу. Ада протянула хозяину чашку кофе, а хозяйке налила стакан минеральной воды.
— Доброй ночи! — пожелала она.
— Спасибо, доброй ночи, — улыбаясь, ответил Филипп.
Когда экономка вышла, он наклонился к столику и бросил в чашку два кусочка сахара.
— Тебя что-нибудь беспокоит?
Элен вдруг стала очень смелой. Спокойно глядя на мужа, она произнесла:
— Одри.
— А что бы ты хотела знать про нее?
Его голос прозвучал достаточно сухо, Элен не удалось уловить настроения Филиппа.
— Ты был ее любовником?
— Да.
Это ранило сильнее, чем она могла предположить.
— Это было очень давно, — добавил он.
— Она мне намекала. А ты любил ее?
— Нет. Так же, как и она меня, — без колебаний ответил Филипп.
Супруга уставилась в темноту сада.
— Она все еще хочет тебя, — тихо сказала она.
— Одри не терпит поражений.
Элен вспомнила грубые слова манекенщицы, прозвучавшие утром по телефону, и впервые подумала, что эта женщина с удовольствием могла бы построить свое счастье на несчастье других. Хозяйка не торопясь поднялась.
— Если ты допил кофе, то я отнесу поднос на кухню.
— Я помогу.
Когда они вошли в дом, муж включил систему охраны, затем прошел на кухню следом за Элен. Она ощутила его пристальный взгляд. Ей захотелось сказать ему что-нибудь очень грубое, обидное, злое, чтобы выплеснуть всю боль сердца, но почему-то забылись подходящие для этого слова. Она протянула руку и тихо произнесла:
— Я хочу заняться с тобой любовью.
Супруг поднес ее ладонь к своим губам, затем неожиданно поднял Элен на руки и сильно прижал к своей груди.
— Я могу идти сама, — запротестовала она, рассмеявшись.
Его улыбка была великолепной — теплой и страстной.
— Положись во всем на меня.
Шея Фила оказалась так близко от ее губ, что она не стала бороться с искушением и нежно коснулась ее языком, а затем поцеловала.
— Ты что, хочешь меня прямо здесь?
Элен шаловливо хихикнула.
— Нет, в постели все-таки удобнее…
В спальне супруг крепко обнял жену. Их губы слились с необычайной нежностью. Спустя вечность он поднял голову, его пальцы коснулись пуговиц блузки, затем застежки лифчика, Элен почувствовала, как ее грудь набухает.
— Ты прекрасна! — прошептал Филипп.
И вдруг супругу пронзила мысль, что сейчас никто не имеет для нее никакого значения. Ни Одри, ни другая женщина, делившая когда-то с Филом постель. Кто-то из великих — она не помнила кто — сказал, что надо уметь наслаждаться каждым мгновением жизни. Вот так и нужно отныне поступать.
Элен посмотрела на мужа и сказала:
— Я изо всех сил старалась тебя не любить. Не помню, когда все изменилось, но это произошло. — Она говорила смело, не пытаясь скрыть своих чувств. — Теперь я знаю, что не могу жить без тебя.
Филипп коснулся пальцами ее лица, при этом они слегка дрожали.
— Я хочу любить тебя и быть с тобой так долго, как это позволит мне моя жизнь, — прошептал он.
— И я, — призналась Элен, затем, хитро взглянув на любимого, спросила: — Ты все сказал?
— Зачем сейчас о чем-то говорить, — пробормотал он, и губы их снова слились.
Любящие сердца говорили о чувствах больше, чем это могли передать любые слова на свете.