46 
— О мой бог, — послышался от двери голос Умара. — Тебе рассказали…
— Мне жаль, — прошептала она, закрывая лицо под фатой руками. — Мне так жаль…
Она почувствовала, как ее обнимает Умар.
— Я единственный, кто должен сожалеть, — сказал он. — Мне следовало рассказать тебе несколько дней назад.
Ничего не понимая, она спросила:
— Рассказать о чем?
— Я так долго за тобой ухаживал, так долго ты отталкивала меня… а она оказалась рядом, добрая и любящая. Она совсем не из тех женщин, которых я рассматривал в качестве невест. У нее нет денег, связей, особенной красоты. — Качая головой, Умар уставился в пол. — В разгар вечеринки по случаю нашей помолвки она позвонила мне. Ей кажется, она беременна…
— Беременна? — выдохнула Жасмин. — Кто? О ком ты говоришь?
— О Леа, — горестно склонил голову Умар. — Мне не следовало продолжать с тобой отношения, в то время как я спал с другой женщиной. Я твердил себе, что Леа не в счет. Она прислуга. Но мои дети любят ее, и она беременна… от меня. Я должен на ней жениться. — Он сжал руки Жасмин, умоляя ее понять его. — Я хочу на ней жениться. Хотя она совсем не похожа на ту невесту, которую я себе воображал. Думаю, что сумею ее полюбить. — Он прижал руки ко лбу, затем кротко произнес: — Прости меня.
— Мне нечего тебе прощать, — сказала Жасмин, едва не рассмеявшись. — Потому что я сама…
— Ты и король? — Умар улыбнулся. — Слухи доходят быстро даже до Бретани, где я просил у отца Леа позволения жениться на ней.
У Умара уже было четверо детей и скоро родится еще один ребенок! Жасмин уставилась на ковер. В мерцающем солнечном свете, проникающем через круглое окно, она представила себе луг с цветами и услышала детский смех…
Она подняла глаза.
— Я от души желаю тебе счастья, — тихо произнесла она. — Тебе и твоей драгоценной супруге.
Он с благодарностью поцеловал ее руку и прошептал:
— Ты слишком хорошая.
Жасмин пристально посмотрела на залитый солнечным светом пол. Хорошая? Она совсем не такая. Подняв кольцо с пола, Жасмин вручила его Умару.
— Что ты будешь делать? — спросил он. Она глубоко вздохнула:
— Вернусь в Нью-Йорк. Займусь бизнесом. Помогу сестре.
— А король?
Жасмин покачала головой:
— У него другие заботы. — Дрожа, она поднялась с пола. — Он должен жениться на женщине, которая может родить ему детей.
— Иногда, Жасмин, — сказал Умар, — нужно прекратить быть тем, кем хотят тебя видеть окружающие, и стать таким, каким создала тебя природа.
Она уставилась на него.
Много лет Жасмин жила в Нью-Йорке, работая, чтобы создать инвестиционную компанию. Она думала о прошлом и будущем, но никогда — о настоящем.
Теперь прошлое позади. Будущее неизвестно. Но ведь ей всего двадцать девять! Она сможет начать жизнь заново, если захочет. Она может превратить свою унылую квартиру на Пятой авеню в уютный дом. Она может начать с чистого листа…
— Я могу чем-нибудь тебе помочь, Жасмин? — спросил Умар. — Возможно, объясниться с твоим отцом?
Она нервно рассмеялась.
— Неплохо бы, — иронично произнесла Жасмин. — У меня есть идея. У тебя имеется частный самолет…
— Договорились.
Жасмин сняла фату, и она упала на пол, переливаясь в прозрачном свете.
— Я не могу позволить, чтобы Кариф жертвовал собой из-за меня. Но одно я сделать могу. — Она выглянула в круглое окно, подумав о его доме в пустыне, затем выпрямилась. — Я могу посмотреть на его коронацию. И до того, как уехать из Кьюзи, исправить ошибку. Я скажу ему… — Она глубоко вздохнула. — Я скажу ему правду.
Кариф оглядел королевские апартаменты, залитые ярким солнечным светом.
Наступил день его коронации.
Огромная кровать была богато украшена. На ней уместились бы десять слуг, которые настаивали на том, чтобы помочь ему с гардеробом. Сегодня утром он выгнал всех прочь. Для коронации он оденется самостоятельно.
Неторопливо подняв церемониальный меч, с украшенными изумрудами ножнами, Кариф прикрепил его на поясе. За прошедшую неделю слишком многое изменилось. И все же не изменилось ничего.
Он стал королем.
Он остался в одиночестве.
И он ничего не чувствовал…
Карифа преследовали смутные воспоминания о том, как он вчера ночью возвращался из пустыни после скачек на Кубок Кайса. Он был уверен, что вечером недолго разговаривал с иностранными сановниками. Но он не мог вспомнить ни темы разговора, ни людей, с которыми общался. Когда Кариф пытался думать о прошедшем дне, он лишь вспоминал бледное лицо Жасмин.
46 
