Глава восьмая

— Что он здесь делает? — Глаза Бена налились яростью, и Анабель заметила в них ревность и подозрительность. — Ты его ждала? Вы договорились о встрече?

Мог ли он ревновать, если был к ней равнодушен? В голове у девушки все снова смешалось, и ее охватило хорошо знакомое чувство неуверенности и незащищенности. Если бы только она знала, что творится в душе Бена, если бы могла понять его… Однако до сих пор ей никогда не удавалось понять ход мыслей мужчин. Они оставались для нее загадкой. Интересно, как сильно преуспели в этом другие женщины? Неужели это является проблемой только для нее? Петер постучал в дверь еще громче.

— Анабель, открой дверь. Что происходит? Блатт там? Он не позволяет впустить меня? Тогда я пойду к портье и возьму запасной ключ.

Бен выругался сквозь зубы:

— Черт его подери, ведь именно так он и сделает.

— Да, — прошептала Ан, соглашаясь. Петер был единственным мужчиной, которого она понимала; Ан знала, что он сделает именно то, что сказал.

Анабель украдкой посмотрела на Бена: тот встал, поправил волосы, неторопливым движением заправил рубашку в брюки.

Ну так что, звать управляющего? — переспросил Петер.

Подожди минутку. — Поправляя на себе одежду, приглаживая растрепавшиеся волосы, Анабель быстро направилась к двери.

Я открою, — пробурчал Бен, но она отрицательно покачала головой.

Нет, это моя комната. — Девушка обошла его, на ходу застегивая джинсы и заправляя в них футболку. Пока Анабель поворачивала ключ в замочной скважине, Петер, надавив плечом на дверь, почти что ворвался в комнату. За его спиной в коридоре собралась небольшая толпа. Девушка увидела изумленные и напуганные лица других обитателей гостиницы, выскочивших из своих номеров и желавших узнать, чем же закончится эта история.

Соседи внимательно и без всякого стеснения разглядывали смущенную девушку. Густо покраснев, Анабель поспешно захлопнула дверь. Мужчины стояли посреди комнаты друг против друга. Вид Петера говорил сам за себя: плечи расправлены, руки сжаты в кулаки, а ноги расставлены так, словно он вот-вот зверем бросится на противника.

Что здесь произошло? Что ты с ней сделал, сукин сын?

Да кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать, — парировал Бен, ощетинившись. — Анабель выходит замуж за меня, а не за тебя, и поэтому, что бы между нами ни происходило, не твоего ума дело, и держись от нее подальше.

И не подумаю! Я самый близкий Ан человек и не дам ее в обиду. Не собираюсь молча взирать на то, как ты ее унижаешь. Так что выматывайся подобру-поздорову и оставь ее в покое.

— Я унижаю ее? Хорошо же ты обо мне думаешь! Дорогая, скажи своему «спасителю», что я не сделал тебе ничего плохого! — Серые глаза гневно смотрели на нее, в них разгорались опасные огоньки. Бен взглядом требовал подтвердить его слова.

Девушка не могла издать ни звука — она была слишком потрясена происходящей сценой. Черты лица Бена напряглись и заострились, как будто она дала ему пощечину, на скулах зажегся гневный румянец.

— Анабель, скажи ему правду!

— Да, скажи мне правду, Анабель! — сказал Петер с яростной настойчивостью. — И можешь больше его не бояться. Он сделал тебе что-то плохое, обидел тебя?

Девушка покачала головой.

— Нет! Конечно нет…

Хотя она и не была уверена, что сказала правду. Но ведь Бен не ударил ее и не причинил физической боли, как подозревал Петер. Боль, которую Бен причинил, была другого свойства и касалась больше души, нежели тела. И в любом случае она вовсе не хотела драки. Мужчины явно относились к разным весовым категориям: Бен — выше, крупнее и мускулистее, он легко, не напрягаясь, мог послать Петера в нокаут, от которого тот оправился бы только через неделю.

  47