ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Гэбриэл так долго молчала, глядя на него, что Адам грустно улыбнулся и отпустил ее руку.

– Когда решишь, можешь прислать мне свой ответ по факсу, – легким тоном сказал он.

Она состроила ему гримасу, потом стала отсчитывать на пальцах:

– Мне нравится бывать в твоем обществе.

– Великолепное начало.

– У нас с тобой много общего.

– Верно.

– Я скучаю по тебе, когда тебя нет.

– Вот это прогресс!

– И я нахожу тебя физически привлекательным.

Адам подался вперед; его глаза сверкали.

– В таком случае у меня есть желание вытащить тебя из кресла и заняться с тобой безумной, страстной любовью, не сходя с этого места, – объявил он. – Но я оставляю это до более подходящего времени. – Адам вскочил с места, потянул ее за собой. – Пошли. Хочу показать тебе тут всё, а потом мы продолжим наш разговор.

– Я проведу весь день с тобой? – спросила она.

– Разумеется.

– Тогда я приготовлю для тебя тот ужин, о котором ты говорил. Если хочешь.

– Конечно, хочу. Но не сегодня, – твердо произнес Адам. – На сегодня я составил более щадящую программу.

Адам быстро поцеловал Гэбриэл в губы и затем повел ее в аукционный зал, темно-красные стены которого служили великолепным фоном для выставленных картин и мебели.

Большое впечатление на Гэбриэл произвело собрание английской мебели, состоящее главным образом из столов и столиков самого разного назначения; большинство из них датировалось серединой девятнадцатого века.

– Более старинные, более ценные вещи еще не привезли. Моя любимая вещь – низкий комодик эпохи Георга I, – сказал Адам, – но он останется под замком до самого дня аукциона.

– Какая прелесть этот маленький столик на трех ножках! – воскликнула Гэбриэл. – Может, и мне имеет смысл поучаствовать в аукционе?

– Он не чудовищно ценный, так что все зависит от того, какую цену ты готова заплатить. Должен тебя предупредить, что аукционный зал предназначен для того, чтобы уговаривать покупателей заплатить за какой-либо предмет цену, максимально превышающую ту, за которую его можно было бы приобрести в магазине. Но именно этот столик – не раритет, так что тебе может и повезти. Приходи на аукцион – тогда и узнаешь.

– Разумеется, я приду на аукцион. Ведь ты же не думаешь, что я пропущу это зрелище, когда будет продаваться Генриетта? Кстати, кто твой аукционист?

– Я сам. – Адам расплылся в улыбке. – И, как говорят, весьма неплохой.

Гэбриэл пошла посмотреть экспозицию произведений искусства. Там было несколько ценных вещей, в высшей степени пригодных для продажи, но не было ни одной, которая могла бы сравниться с синглтоновским портретом.

– Генриетта будет звездой этого шоу, – заметила она. – Между прочим, ее рама – тоже произведение искусства, но, к сожалению, находится не в лучшем состоянии. Если не считать поверхностной очистки, я оставила ее в покое.

– Годится. – Адам посмотрел на часы. – Пошли. Пора закрываться.

К тому времени, когда аукционный зал был надежно заперт на ночь, пошел небольшой дождь. Адам отвез Гэбриэл обратно на стоянку.

– Я поеду за тобой до «Хэйуордза», мы включим везде свет, а потом я повезу тебя в Стейвли, – сообщил он ей. Потом наклонил голову и поцеловал ее. – Будь внимательна за рулем – я еду следом за тобой.

Пока Гэбриэл ехала от Пеннингтона до «Хэйуордз-Фарм», погода ухудшилась. Набросив плащ, она выскочила из машины, прихватив свои покупки, и под проливным дождем кинулась отпирать дверь. Адам затормозил рядом с ее машиной.

  35