20 
Наконец Эмили не выдержала. Она встала и отправилась на кухню, чтобы сварить кофе. Преодолев нежелание встретиться с Лукасом лицом к лицу при свете дня, она просунула голову в дверь его спальни и увидела, что он сидит в подушках и читает вчерашний помер «Файнэишл таймс».
— Доброе утро, — сказал он, отбрасывая газету, — ты выглядишь разбитой, Эмили.
— Я никогда не бываю лучезарной по утрам. А как ты себя чувствуешь?
— Значительно лучше, чем вчера. — Он потянул носом. — Для начала ко мне вернулось обоняние. Уж не запах ли кофе я чувствую?
— Сейчас принесу.
— Захвати свою чашку и посиди со мной, — скомандовал Лукас. — Нам надо поговорить.
— Да, надо, — согласилась Эмили. Вернувшись, она протянула ему чашку и села, держа в руке свою. — Сначала о средстве, которое принимают «вдогонку», — сказала она напрямик. — Попробую найти сегодня врача и попросить его…
— Ни в коем случае! — произнес Лукас решительно. — Соседку Алисы по квартире рвало несколько дней, после того, как она приняла это снадобье, и все равно она забеременела. Предоставь позаботиться о последствиях мне, прошу тебя.
— Мы еще не знаем, будут ли последствия, — заметила она раздраженно.
— Ты права, но никаких таблеток «вдогонку»! Обещай мне, Эмили.
Он так выразительно посмотрел на нее, что она кивнула, почувствовав невольное облегчение.
— Хорошо, тогда давай позавтракаем. Как насчет яиц?
— Согласен. Если ты тоже поешь. Здесь, со мной.
Лукас откинулся на подушки и так улыбнулся, что она не в состоянии была ему отказать.
Эмили молча кивнула, взяла поднос и направилась к двери.
— В каком виде ты предпочитаешь яйца?
— Приготовь, как любишь сама, — быстро ответил он. — Когда тебе надо быть у Доналдсонов?
— Они вернутся только поздно вечером, поэтому я пойду к ним после того, как ты примешь очередную порцию антибиотиков.
— Я прекрасно могу сам посмотреть на часы и проглотить эти проклятые штуки, — сообщил Лукас.
— Хорошо, — сказала она спокойно, — значит, с этого момента так и будет.
Она возвратилась с подносом, дала Лукасу стакан апельсинового сока, потом протянула тарелку с омлетом и села, чтобы съесть свою порцию.
— Отлично, — произнес Лукас с полным ртом и уставился на ее тарелку. — Ты положила себе намного меньше, чем мне.
— Я же не больной, которого нужно подкормить… Осторожно, не ешь так быстро.
— Слушаюсь, сестра, — сказал он и улыбнулся так, что у Эмили сжалось сердце.
— Может быть, позже захочешь чего-нибудь поплотнее? — спросила она хрипловатым голосом. — Я зайду в магазин по дороге. Что тебе принести?
— Если мне придется заниматься готовкой самому, тогда что-нибудь простое, вроде супа, — ответил он, грустно вздохнув.
Эмили вскочила, чтобы забрать у него пустую тарелку.
— Хорошо, пусть будет суп. — Она с неудовольствием осмотрела спальню. — Завтра ты сможешь переместиться на часок на диван, пока я приведу эту комнату в порядок.
— Завтра? — Лукас посветлел. — А я подумал, что ты бросаешь меня насовсем.
Эмили пожала плечами.
— Пожалуй, завтра я приду, но ненадолго, — добавила она, поскольку глаза у него засветились от радости.
— Я буду благодарно принимать все те мгновения, которые ты мне подаришь, — сказал он с неубедительным смирением.
Она усмехнулась, пошла на кухню и, всхлипнув, стала готовить чай. Эти интимные трапезы в спальне пора прекратить. Уж очень они смахивают на те отношения, которых в действительности нет.
Эмили вернулась в спальню, подала Лукасу чай и села.
— Как ты себя чувствуешь? Только честно.
— Значительно лучше. Вчера мне казалось, что я умираю, а сегодня я просто ожил. — Он улыбнулся. — Комплексное воздействие достижений медицины и твоей нежной, ласковой заботы, Эмили. Ни один мужчина не может желать большего.
— Хорошо, тогда я не буду чувствовать себя чересчур виноватой, оставляя тебя в одиночестве.
Его улыбка исчезла.
— Я буду страшно скучать без тебя.
— Ерунда, — сказала Эмили, вставая, — до прошлой пятницы ты меня и знать не знал. Как только поправишься и снова начнешь заниматься своими инвестициями, или что ты там еще делаешь…
— Я все равно останусь благодарным тебе, Эмили. Я никогда этого не забуду, — добавил Лукас.
Она раздраженно бросила:
— Речь снова идет о «последствиях», как я полагаю?
20 
