Особенно,... 
42 
— Кажется, я больше так не могу.
— Что не можешь? О чем ты?
— О нас.
— О нас? — Роджер наклонился и заглянул в ее глаза. — Что конкретно ты имеешь в виду?
— Тебя, меня, постель… — Не выдержав его пристального взгляда, Джулия потупилась. — Роджер, дело не только во мне.
— А в чем? Мне казалось, это значило для тебя немало.
Джулия ошеломленно покачала головой.
— Это?
— Прекрати, Джулия! — Роджер нетерпеливо рубанул ладонью воздух. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Я бы не мог заниматься с женщиной любовью так, как я это делал, если бы ты для меня ничего не значила.
— Но сколько на свете женщин, которые для тебя что-то значат?
Роджер отпрянул, словно Джулия его ударила. Джулия видела, что он потрясен. По-видимому, она, сама того не подозревая, затронула в нем какую-то очень чувствительную струну. Неудивительно, что он прошелся по комнате, как хищник по клетке, и только после этого остановился, снова посмотрел на нее и холодно бросил:
— Ты меня разочаровала. Вот уж не думал, что ты можешь задать такой вопрос. — Он помолчал. — Ты предпочитаешь остаться здесь и после моего отъезда работать в какой-нибудь местной больнице?
— А ты можешь это устроить?
Джулия мечтала услышать «нет», но на этот раз она, по-видимому, задела гордость Роджера.
— Конечно, могу! — с жаром сказал он.
Что ж, значит, от меня очень просто избавиться, с горечью подумала Джулия. Если Роджер видел свою миссию в том, чтобы пробудить мою чувственность, то он преуспел. Теперь его больше ничто не удерживает рядом со мной.
— Значит, я для тебя была чем-то вроде подопытного кролика?
Роджер замер.
— Что ты имеешь в виду?
— Подумай и сам поймешь. Секс…
В ее голосе прозвучало столько боли, что Роджер в два шага оказался рядом. Взяв Джулию за плечи, он заставил ее встать и привлек к себе. Джулия стала вырываться, колотить кулаками по его груди. Он попытался ее поцеловать, но она отвернулась. Однако Роджер был гораздо сильнее, он все-таки прижал ее к себе и держал до тех пор, пока она не смирилась и не обмякла. Уткнувшись носом в его рубашку, Джулия глухо прошептала:
— Роджер, отпусти, прошу тебя, все это бессмысленно.
Когда он немного ослабил хватку, Джулия тут же вырвалась и бросилась к двери. Она сама не знала, куда идет, да и почти ничего не видела из-за слез. У двери она остановилась и сказала, не оборачиваясь:
— Я хочу вернуться на базу, если ты можешь организовать для меня рейс.
— Джулия, это глупо!
Роджер без труда догнал ее и запер в ловушку своих рук, упершись ладонями в стену по обеим сторонам от ее головы. Но на этот раз Джулия и бровью не повела, теперь она слишком хорошо знала Роджера, чтобы его бояться, он никогда не причинит ей боль, в этом Джулия была уверена. Она даже сумела посмотреть ему в глаза — посмотрела и обомлела, взгляд Роджера был полон боли. Этого она никак не ожидала. Гнев, задетая гордость, даже презрение, — это Джулия могла бы понять, но боль, страдание человека, теряющего самое дорогое?..
— Джулия, не надо так со мной, — тихо сказал Роджер. — Не делай этого с нами.
— Я не могу.
— Что не можешь?
Воздух в комнате, казалось, накалился от напряжения. Джулия поняла, что не вынесет, если прочтет в его глазах отказ. Она зажмурилась и прошептала:
— Ох, Роджер, эта ужасная неопределенность между нами для меня невыносима, потому… потому что я тебя люблю.
Она не ожидала, что признание слетит с ее губ так легко. Роджер привлек ее к себе очень медленно, очень осторожно, словно Джулия была сделана из тончайшего стекла.
— Не думал, что когда-нибудь услышу от тебя эти слова.
Джулия приблизила к нему лицо, открыла глаза и, почти касаясь губами его губ, прошептала:
— Не прогоняй меня.
— Прогнать? Тебя? — На губах Роджера заиграла кривая улыбка, за которую Джулия полюбила его еще сильнее. — Поверь, я сам этого не хочу. — Мука в его взгляде странно не вязалась с улыбкой, но Роджер снова попытался обратить все в шутку и хрипло добавил. — Да если бы и хотел, разве я посмел бы?
— О, думаю, ты бы мог, — прошептала Джулия.
Больше она ничего не смогла сказать: Роджер завладел ее губами. На этот раз в поцелуе Роджера не было страсти, он был полон бесконечной нежности и надежды.
7
Две недели превратились в три, а потом и в четыре. Дни Роджера и Джулии были расписаны по минутам. Оказалось, что жизнь с Роджером — это не только наслаждение, но и трудная работа, но Джулия не жаловалась.
42 
