Особенно,... 
40 
Истина поразила Коннора своей простотой.
Он должен остаться с Эммой.
Навсегда.
Коннор не мог представить себе жизни без нее.
Ведь они уже в течение двух лет вместе решали свои проблемы, шутили, смеялись, обсуждали различные новости. Общение с Эммой заполняло большую часть его свободного времени, но прежде Коннор как-то этого не замечал. А потом он заключил с братьями странное пари…
Но затем неистовая ночь с Эммой перевернула всю его жизнь. Волшебство. Волшебство, заставившее его потерять рассудок. Счастье, которое он по собственной глупости едва не потерял.
И теперь Коннору нужно было лишь убедить Эмму Джейкобсен в том, что он вовремя ухватился за выпавший на его долю подарок судьбы.
Ранним утром следующего дня Эмма вошла в кухню, чтобы сварить себе кофе. Откинув назад растрепавшиеся волосы, она метнула быстрый взгляд в сторону молчаливого телефона.
Прошлым вечером девушка ждала звонка от Коннора.
Так и не дождалась.
— Мужчины всегда ведут себя непредсказуемо, — проворчала она, доставая из буфета голубую фарфоровую чашку и включая кофеварку. Когда ароматный напиток был готов, Эмма с полной чашкой в руках направилась на заднее крыльцо.
Июльское утро с удовольствием приняло ее в свои объятия. Легкий бриз ласкал обнаженные ноги девушки. Сейчас-то хорошо. Но через пару часов беспощадное солнце заставит весь Бэйуотер вариться в собственном соку, подумала она.
Эмма присела на верхнюю ступеньку, сжимая чашку в ладонях. Ароматный дух кофе постепенно пробуждал ее ото сна. Девушка отпила глоток, ожидая прилива сил.
Мысли о Конноре не позволили ей сомкнуть глаз большую часть ночи. Вопросы нескончаемой чередой проносились в голове. Наконец-то Коннор стал понимать ее. И прислал подарок настоящей Эмме.
— Прогресс, — произнесла она вслух, задумавшись.
— Разговаривать с самим собой — плохой признак.
Вздрогнув от испуга, Эмма резко обернулась.
— Коннор? Что ты здесь делаешь?
— Я пришел сюда на манящий запах кофе, — ответил Коннор, открывая калитку. Он был в джинсах и темно-голубой футболке, обрисовывающей рельефную мускулатуру.
Эмма ошарашенно посмотрела на него. Господи, не успела ни причесаться, ни одеться толком. Шортики да майка с изображением смешного медвежонка.
Немного отодвинувшись в сторону, девушка взглянула на Коннора и произнесла:
— Тебе нечего здесь делать.
— Нет. Я должен был прийти сюда, — ответил он, протягивая руку к чашке Эммы и по-хозяйски забирая ее. Отпив глоток, Коннор с улыбкой возвратил чашку владелице. — Ты такая красивая.
— Прекрати. Пожалуйста.
— Я просто очарован тобой.
Взгляд Коннора скользнул по фигуре Эммы. Кровь ее мгновенно закипела в жилах, тело охватил жар. Сердце девушки гулко колотилось в груди, словно барабан воинского оркестра на параде по случаю большого праздника.
Пригладив руками волосы, Эмма испуганно спросила:
— Ну, а все-таки, зачем ты пришел сюда?
— Чтобы показать тебе кое-что.
— Еще инструменты? — При виде улыбающегося Коннора у нее что-то дрогнуло внутри.
— Тебе они понравились?
— Да, — призналась Эмма. — Классные. Спасибо.
— Ты очень вежлива. — Коннор протянул к ней руку. — И, пожалуйста, не бойся меня.
— Коннор… — Эмма взглянула ему в глаза прямо. — Ты не должен был приходить сюда.
Взяв девушку за запястье, он одним рывком поднял ее с крыльца. Грудь Эммы оказалась прижата к его груди. Рука Коннора легла девушке на талию.
— Доверься мне, Эм. Ты можешь смело сделать это.
Крепкие мужские объятия любимого заставили бы сейчас Эмму согласиться с чем угодно. Их с Коннором сердца вновь бились в унисон, а бурная волна эмоций захлестывала полностью. Правда, Эмма из последних сил попыталась защититься. Отстранившись от Коннора, она сказала:
— Подождем пять минут. Когда они истекут, мы поймем, расставаться нам или нет…
Коннор нежно дотронулся пальцами до ее щеки.
— Хорошо, пять минут.
Крепко держа Эмму за руку, он повлек ее через двор к калитке. Перед выходом на улицу Коннор попросил:
— Закрой глаза.
— Пожалуйста…
— Пять минут, Эм.
— Как сказала.
Затем девушка последовала за Коннором. Ее босые ступни ощутили влажную от росы траву, потом гладкие булыжники, которыми была вымощена дорожка, и, наконец, уже начинающий нагреваться асфальт.
40 
