19 
Кэтрин улыбнулась.
— Нет, но спасибо за заботу, шеф.
Эбнер осторожно поставил чашки на стол, затем плюхнулся в свободное кресло.
— Какое счастье быть молодым, когда энергия бьет через край, — мелодраматическим тоном продекламировал он.
— Как я понимаю, ты вчера позволил себе выпить лишнего.
— Там подавали такое хорошее красное вино, ты же знаешь мою слабость, лапочка…
Кэтрин припомнила, что жена Айзекса должна была отлавливать его на банкете, и не сомневалась, что она-то и отвезла подгулявшего супруга домой.
— Ну что ж, если дело того стоило, — произнесла она, с трудом подавляя смех при виде страдальческой физиономии босса.
Эбнер задумчиво уставился на нее.
— Надеюсь, для тебя тоже дело стоило того.
— Но я-то не мучаюсь… — Кэтрин пододвинула к нему чашку.
— Еще намучаешься. Уж можешь мне поверить.
Его убежденность привела Кэтрин в недоумение.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я знаю Алину. Она классический пример собаки на сене, и стоит ей обо всем услышать, как она устроит тебе веселую жизнь.
— Услышать о чем?
Эбнер нахмурился и посмотрел на Кэтрин так, словно хотел ей залепить: ты что, совсем тупая?
— Поправь меня, детка, если я ошибаюсь, но, по-моему, ты вчера вовсю резвилась с Эйдом Стивенсоном. Я бы сказал, вы с ним проверяли, как далеко можно зайти, обжимаясь во время танцев.
Кэтрин вновь непроизвольно улыбнулась.
— Во всяком случае, чувство ритма у него превосходное.
— Да уж… Моя жена сказала, что он не хуже лучших голливудских мальчиков. А это высокая похвала, учитывая то обстоятельство, что бабуся Айзекс не пропускает ни одного киношедевра, держит нос по ветру и отлично понимает, что такое экстра-класс.
Язвительные комментарии Эбнера ничего не объяснили Кэтрин.
— Все же на что ты намекаешь, Эбби?
— О, я далек от того, чтобы читать тебе ханжеские проповеди. Если хочешь завести роман с Эйдом Стивенсоном, это целиком и полностью твое дело. Просто я уже вижу, как на горизонте собираются тучи. — Эбнер тяжело вздохнул. — И, похоже, на меня опять дождем польются жалобы.
— С какой стати?
— Потому что Алине это не понравится, она начнет приводить миллион доводов, а я, как ближайший сподвижник, получу больше всех. Может, ее бывший муж и нужен ей, как прошлогодний снег, но вряд ли она спокойно будет смотреть на то…
— Бывший муж?! — Кэтрин была так ошеломлена, что не верила своим ушам.
— А ты не знала, что он именно Тот, Кто Всегда Требовал Слишком Многого? — Эбнер попытался скорчить шутовскую гримасу, но вышло это весьма коряво.
— Эйд Стивенсон и есть «Козел Джи»? — Голос Кэтрин почти сорвался на визг. Она ошарашенно пыталась соотнести Эйда, своего возлюбленного Эйди, с тем шизофреником, на которого Алина успела выплеснуть столько помоев. Эти два образа никак не совмещались.
— Да, это он… — сурово кивнул Эбнер.
— И как у нее язык повернулся назвать его «Джи»? — Это было последней каплей дегтя, с которой Кэтрин не желала смириться.
— Просто из желания его как-то принизить. Парень он совершенно необыкновенный. Алине до него было никак не дотянуться. Обычная психология… — пояснил Эбнер назидательным тоном.
— Но ведь… — пробормотала Кэтрин, сраженная собственной неосведомленностью. — Я почему-то думала, что ее муж — Джил Стивенсон.
— Нет, они даже не знакомы. Джил здесь в общем-то чужак и большей частью сшивается в Штатах. Что же касается презрительной клички, это давняя история. Так дразнили мельбурнских Стивенсонов еще полвека назад. Ведь они торгаши, а Алина принадлежит к голубой колонистской аристократии. Не случайно она сразу же вернула себе девичью фамилию, Дастингс, и при втором замужестве не рискнула вновь прогневить свою снобистскую родню. Стивенсоны — тоже старинное семейство, но они почти все вымерли и потом, не забывай, — купцы. А среди Дастингсоз до сих пор навалом тех, кто греется в правительстве, трется в великосветских салонах Лондона…
Кэтрин застонала. Ее приводила в ужас мысль о том, что, по-видимому, весь персонал «Стронга» сейчас смакует ее отношения с бывшим мужем Алины, а еще больше — от того, что ее так ловко провел человек, который, по словам новоиспеченной миссис Дастингс, был точно таким же бессердечным деспотом, как и Ричард.
— Мне очень жаль… — с печалью протянул Эбнер. — Я-то думал, ты просто решила гульнуть, расхрабрилась.
19 
