56 
Это невозможно! — подумала она. Как она могла потерять целую неделю своей жизни?
На этот раз он понял, что она хотела сказать.
— Я знаю, это была долгая и трудная дорога, и тебе еще очень много предстоит пройти по ней. Но ты должна сделать это, моя дорогая, потому что я просто не могу жить без тебя!
Мэри во все глаза смотрела на него, а бешеный стук ее сердца заглушал вздохи аппарата искусственного дыхания.
— Я преодолел столько барьеров за последнюю неделю, — продолжал между тем Патрик, — и все-таки до сих пор не знаю ответов на многие вопросы. Но одну вещь я уяснил для себя. Я долгие годы бежал неизвестно куда, потому что был слишком большим идиотом, чтобы понять: все, что мне нужно, все, чего я на самом деле хочу, было здесь, в тебе! Теперь этот бег закончен. В ноябре мне исполнится тридцать семь, Мэри, а я только сейчас открыл для себя, что такое любовь. Это когда любишь женщину не потому, что она нужна тебе, а наоборот: она нужна тебе потому, что ты ее любишь! И я люблю тебя именно так.
При этих словах глаза Мэри наполнились слезами благодарности, но Патрик ее не понял.
— Неужели я говорю это слишком поздно?! — быстро спросил он.
Она опять покачала головой и позволила слезам скатиться по щекам двумя сверкающими ручейками. Потом взяла его руку и прижала к своему сердцу, бешено колотившемуся от радости. Ее глаза кричали Патрику, что единственный путь в жизни, который теперь существовал для нее, был его путь.
И на этот раз он ее понял.
Они были женаты уже почти пять месяцев, когда незадолго до Рождества состоялось торжественное открытие нового медицинского исследовательского центра при центральной больнице Нью-Виллиджа. Патрик был назначен главой этого учреждения и уже успел заработать превосходную репутацию. Население города, казалось, считало созданную им вакцину самым значительным явлением в медицине после изобретения пенициллина.
Интересно, что они сказали бы, узнав, что их знаменитый доктор напрочь проглядел те изменения, которые произошли в его собственной жене…
И ведь нельзя сказать, что он стал относиться к Мэри как к некой привычной собственности, отдавая все свое внимание работе. Наоборот! Им обоим казалось, что с каждым прожитым месяцем их страсть усиливается. Просто Патрик так заботился о том, чтобы перенесенная болезнь не наложила отпечатка на ее здоровье, что ему и в голову не приходило беспокоиться о чем-то еще.
Вот и теперь, вернувшись из последней перед Рождеством поездки в Лос-Анджелес, Мэри заранее предвидела его реакцию.
— Ты слишком перегружаешь себя, — проворчал Патрик, глядя на нее через стол в их столовой в Монжуа. — Не успели мы отпраздновать свадьбу, ты тут же начала приводить в порядок этот дом. А хлопоты о том, чтобы поселить Шанталь и Терезу под одной крышей с Дороти в Вуд-Роуде? Да еще найти им экономку, которая взяла бы на себя значительную часть забот по хозяйству…
— Ерунда! — Мэри всю так и распирало от ее тайны, но она только отбросила салфетку и пошла на кухню, чтобы вынуть из духовки запеченного с эстрагоном цыпленка. — Ты же знаешь, я просто расцветаю, когда сталкиваюсь с трудностями! Вспомни, как я на аркане затащила тебя к алтарю, хотя мне и пришлось потратить на это двенадцать лучших лет мой жизни.
Когда она проходила мимо его стула, Патрик протянул свою длинную руку и поймал ее за талию.
— Странно, — прошептал он, прижимая ее к себе все крепче. — Мне почему-то казалось что это было мое предложение.
— Только потому что я позволяла тебе так думать, — ответила Мэри, тая от его прикосновений. — И если до тебя до сих пор не дошло, какой мудрой и хитрой я могу быть, когда этого требуют обстоятельства, то тебе придется еще многому научиться.
— Вот и научи меня, — промурлыкал он, усаживая ее к себе на колени.
— Здесь?
Патрик провел губами по ее шее.
— А почему бы и нет? Где мы только не занимались с тобой любовью! На кухне, в ванной, на полу в гостиной, в кладовке дворецкого…
— Ты забыл веранду, — пробормотала Мэри, чувствуя, как в ней поднимается волна желания.
— Действительно! — воскликнул Патрик, оторвав губы от ее груди и давясь от смеха.
Это случилось ровно за неделю до их свадьбы, когда в Монжуа неожиданно явилась Минна Стар. Она так и не смогла простить Мэри, что та увела у нее Патрика из-под самого носа. Но любые надежды на то, что при виде ее он решит, что сделал неправильный выбор, моментально испарились, когда Минна увидела, как Патрик на веранде дома отпрянул от Мэри и ледяным голосом произнес:
56 
