Особенно,... 
28 
Лорд Генри заметил, что Клер чем-то расстроена. Быть может, ее растрогал меланхолический романс, исполненный синьорой Грассини? А вдруг она ревнует, видя до неприличия откровенное восхищение Веллингтона этой девицей?
Стилтон поймал себя на мысли, что он больше всего на свете хотел бы увидеть восхищенный взгляд Клер, обращенный на него, английского дипломата лорда Генри. На мгновение он закрыл глаза, надеясь таким образом избавиться от этой мысли и скрыть волнение, причиной которого была соседка по креслу справа. Но тут же понял, что не в состоянии сделать ни того, ни другого.
Тем временем Клер тоже пыталась собраться с мыслями и сосредоточиться на музыке. И так же безуспешно. Этому мешало присутствие лорда, сидящего рядом с ней. Подобная близость волновала ее, и с каждой минутой все больше. Она горячила кровь и заставляла учащенно биться сердце.
— Тебе жарко, милая? — раздался из-за спины девушки шепот тетушки Рэкстон.
Клер поспешно кивнула. Ее и впрямь бросило в жар, но не от стоявшей в музыкальном салоне духоты, а от взгляда лорда Генри. Но в этот момент певица выдала последнюю невероятную по сложности руладу, и концерт закончился. Клер облегченно вздохнула и поднялась из своего кресла. Встал и лорд Стилтон.
— Она превосходна! — сказала лорду графиня Рэкстон, опираясь на его руку и направляясь в столовую.
— Вы правы, мадам. У синьоры Грассини волшебный голос, — рассеянно отозвался Стилтон, не чувствовавший, однако, в тот момент ничего, кроме тепла покоящейся на его согнутом локте ладони Клер.
Столы в центре зала ломились от самых изысканных и редких яств. У дверей выстроился целый батальон слуг и официантов, в задачу которых входило следить, чтобы тарелки и бокалы гостей не оставались пустыми.
Лорд Генри раскланялся с теми, кого еще не видел, после чего почтительно обратился к высокому пожилому мужчине, сидевшему во главе стола:
— Ваше превосходительство! Милорды! Позвольте нам присоединиться к вашему обществу.
Мужчины встали со своих мест, и Стилтон представил своих дам сначала пожилому господину, оказавшемуся австрийским канцлером принцем Меттернихом, а затем — всем остальным. Меттерних, сразу же затмивший собой и Талейрана, и Фуше, элегантно поклонился:
— Безмерно счастлив возможностью познакомиться с вами, леди Рэкстон. И с вами, очаровательнейшая мисс Глостер.
Взгляд, брошенный канцлером на Клер, заставил девушку покраснеть. Хотя она была обезоружена изяществом и утонченностью его манер, тем не менее, вспомнила, что принц Меттерних слыл столь же большим знатоком политики, сколь и будуарно-альковных дел. Не имея ни малейшего желания стать очередной его жертвой, Клер ответила учтивым, но подчеркнуто официальным реверансом.
Вслед за Меттернихом графиня и ее племянница были представлены Талейрану, а затем — Фуше. Бывший наполеоновский министр полиции был щуплым невзрачным человечком с болезненно-желтым цветом лица. Клер с первого же взгляда почувствовала к нему антипатию и недоверие.
Лорд Генри заметил это, тактично отвел девушку от новоиспеченного герцога и подвел к следующим гостям.
— Господина д'Арбле и его супругу, полагаю, вам представлять не надо, — с улыбкой сказал он. — Вы уже достаточно давно с ними знакомы.
Клер с искренней радостью и очень тепло приветствовала эту симпатичную ей пару. Известная писательница, чуть понизив голос, но вместе с тем совершенно безапелляционно, тут же заявила:
— Дражайшая Клер! Боюсь, вас утомят разговоры в этой гостиной. Собравшиеся здесь джентльмены умеют рассуждать только о политике.
— Вы считаете это скучным, дорогая Фанни? — удивилась Клер, которая просто обожала беседы на политические темы.
— Нет, нет! Я не говорю о себе лично. Мне приходится интересоваться политикой, хотя бы потому, что ею занимается господин д'Арбле.
— Не думаю, что это всегда скучно и утомительно, — улыбнулась Клер. — Более того, мне кажется, что женщин просто необходимо привлекать к политической жизни. Ведь благотворительная деятельность, которой занимаюсь, к примеру, я, очень ограниченна. А что мне остается делать помимо нее? Вы находите выход своей энергии в создании романов. Я бы тоже очень хотела стать литератором, но не имею таланта!
— Самое большое счастье, дорогая Клер, я нашла отнюдь не в литературе и даже не в славе знаменитой романистки, а в семейной жизни. Кстати, почему вы упорно не желаете выйти замуж?
28 
