Особенно,... 
52 
А Молли не была жестокой. И Лайэм это знал.
Но завоевать ее оказалось на удивление трудным делом. Он никогда не был абсолютно уверен в ее чувствах. Она держала его в постоянном напряжении, часто опаздывала на свидания, а иногда даже осмеливалась и отменять их. С ней он никогда ничего не знал наверняка, и это одновременно раздражало и интриговало его.
И только в том, что касалось занятий любовью, он был уверен в своей власти над ней. Здесь она была словно глина в его руках, таяла при малейшем прикосновении, быстро возбуждалась и всегда была готова, независимо от того, как часто он хотел ее и где именно.
Она никогда не говорила «нет», даже если была опасность, что их увидят. Выбор таких рискованных мест — укромный уголок за скалами на берегу или последний ряд пустого кинотеатра — смягчал ощущение неуверенности, которое она ему внушала. В эти моменты, когда она бывала готова пойти на любой риск ради того, чтобы быть с ним, он почти чувствовал, что любим. Без сомнения, сексуально она жаждала его, не могла ему отказывать. Но любовь ли это?
Она никогда не говорила, что любит его. То есть не говорила этого прямо.
Вплоть до самого Рождества, когда он преподнес ей обручальное кольцо, каким могла бы гордиться Элизабет Тейлор. Это был огромный желтоватый алмаз бриллиантовой огранки, оправленный в золото. Но все решили слова, которые он при этом произнес.
— Я заплатил за него целое состояние, Молл, — сказал он. — Но никакое состояние ничего для меня не значит без тебя. Выходи за меня замуж, любовь моя. Я очень тебя люблю и думаю, что ты тоже меня любишь. Тебе не обязательно это говорить, если ты не хочешь, но мне было бы приятно хотя бы раз услышать это от тебя.
Молли пристально посмотрела на него и вдруг разрыдалась. Он крепко прижал ее к себе и услышал те слова, которые страстно хотел услышать весь год.
— Конечно, я люблю тебя. Разве ты этого еще не знаешь? Я люблю тебя, Лайэм. Люблю… Люблю…
Сейчас он посмотрел на нее через толпу в гостиной, и взгляды их встретились. Она улыбнулась ему, ее зеленые глаза сияли. Эта улыбка не так уж отличалась от ее прежних улыбок, но сегодня в ее глазах светилась любовь. И почему он раньше этого не замечал?
Лайэм собирался пересечь комнату и присоединиться к ней, когда кто-то вдруг прикоснулся к его локтю.
— Привет, красавчик. Если бы я не была замужем, то уж потягалась бы с Молли.
Это была Джоан, подруга Молли, из библиотеки.
Лайэм улыбнулся.
— Вам пришлось бы очень постараться. Джоан кивнула.
— Вы правы. Молли замечательная девушка, и я очень за нее рада. Вы не знаете, как вам повезло.
— Ну, думаю, что знаю…
— Она ведь так давно вас любит.
Лайэм уже собирался сказать, что ничего об этом не знал, но потом остановился. Именно в этот момент он увидел, что Джоан витает где-то в ином мире, улыбаясь чему-то своему.
— Я все еще помню тот день, когда она пришла в библиотеку и рассказала мне о мистере Икс. Вы, должно быть, помните мистера Икс, Лайэм, — добавила она, подняв на него глаза.
— Даже слишком хорошо, — сухо сказал Лайэм, поднося к губам бокал, который держал в руке.
Джоан тихо засмеялась.
— Я чуть не лопнула со смеху, когда она мне рассказывала об этом, особенно когда сказала, что вы ни о чем не догадались. Это действительно очень смешно, хотя и довольно типично для мужчин — не видеть дальше собственного носа. Но я полагаю, что вы с тех пор немало посмеялись вместе над этой историей.
— Какой историей?
— Ну, что мистер Икс — это вы.
Бокал Лайэма замер на полпути ко рту, а сам он уставился на Джоан поверх бокала. Она сморщилась и застонала.
— Святые небеса, так вы не знали! А я всегда считала, что она рассказала вам. О Господи!
Вот так неожиданность! Мистер Икс — это он сам! Голова у него шла кругом от этой новости и всех возможных ее интерпретаций. Молли любила его с самого начала. Но она и лгала ему, смеялась над ним, манипулировала им. Она — интриганка, как и предупреждала Рокси.
Горечь и отвращение заслонившие все другие чувства, отразились у него на лице.
— Вы даже не смейте так думать, — предостерегающим тоном сказала Джоан. — Не смейте! Эта девочка вас любит. Нет, она вас боготворит. И всегда боготворила. А вы разве это замечали? Да ничего подобного! Вы преспокойно жили себе своей красивой, необременительной жизнью, бросая ей крохи с вашего стола, когда вам хотелось. Вам не было никакого дела до ее чувств. Вы принимали ее как должное и разбили ей сердце.
52 
