105 
— Мать еще может как-то поколебать враждебные настроения племени. Но кто будет слушать дряхлого старика, которого давно уже ждет погребальный костер? А как ведут себя Витгерн и Зигвульф?
— Зигвульф ничего не говорит ни за ни против тебя. Ты же хорошо знаешь его. Он предан только в тех пределах, которые считает необходимыми, но не любит, чтобы его излишняя преданность мешала собственным жизненным планам. Он хочет создать себе большую дружину, а Гейзар теперь — будь он проклят — полностью взял в свои руки контроль над ритуалом посвящения в воины племени и теперь единолично решает, кто достоин быть воином, а кто нет. Витгерн же постоянно выступает в твою защиту.
— Неужели это правда? Я… я очень удивлена. Я думала, что он возненавидел меня после всего открывшегося.
— Он так много значит для тебя, — произнесла Фастила неестественно напряженным голосом и начала пристально вглядываться в лицо Аурианы, как бы пытаясь проникнуть в ее сокровенные мысли.
— Конечно, — ответила Ауриана, встревожась не на шутку, поскольку в голосе девушки явственно уловила нотки ревности. — Но не в том смысле, в котором ты подумала. — И Ауриана взяла в свои ладони руку Фастилы, глядя на нее всепонимающими глазами. — Фастила, так ты… и Витгерн…?
Лицо Фастилы вспыхнуло до корней волос, и она тут же потупила взор: Ауриана была первым человеком, который выведал ее жгучую тайну.
— Да. Это случилось однажды. Во время весеннего ритуала плодородия. Я люблю его больше жизни. Но он даже не смотрит в мою сторону. Если я даже загорожу дорогу, раздевшись донага, чтобы соблазнить его, он только бросит мне свой плащ и проскачет мимо!
— Берегись, Фастила, следи за тем, чтобы никто не заметил твоих нежных взглядов, обращенных на него!
— Но почему? Ведь Турид была простой рабыней, когда ее и Витгерна связали браком, у нее нет родственников, которые отомстили бы мне!
— Но разве ты забыла, что этот брак устроил сам Гейзар? Он сам может призвать тебя к ответу по священному закону мести.
Фастила рассмеялась притворным натянутым смехом.
— Я, может быть, и кажусь дурой в выборе любовника, но я не настолько глупа, чтобы не суметь обвести вокруг пальца кровожадного жреца. Не беспокойся обо мне!
* * *
На следующий день Ауриана заметила среди населения приозерной деревушки новичка — молодого человека, дворового раба, убежавшего из одного галльского поместья. Он служил своему хозяину чтецом. Ауриана попросила его за серебряный денарий, который носила на шее, прочитать ей письмо Деция.
— «Я пленник царя херусков, хотя он и называет меня гостем, — бегло читал молодой галл. — Меня схватили на третий день пути, после того как мы расстались. Я остался в живых только благодаря твоему мужеству, Ауриана. Я всегда любил тебя и до сих пор люблю — но почему я не мог никогда сказать тебе об этом? Умоляю тебя, оставайся там, где сейчас находишься. Сейчас я более Чем когда-либо уверен в том, что грядет ужасная разрушительная война. Вместе с этим письмом посылаю тебе немного царского золота. Молю богов, чтобы оно не было украдено в дороге…»
«Конечно, кошелек заметно полегчал в дороге», — подумала Ауриана, взглянув на полупустой кожаный кошелек, доставленный ей вместе с письмом. А чтец тем временем продолжал:
— «… это мой подарок на день рождения ребенка. Надеюсь, что он никогда не узнает горечи кровопролитной войны. Пусть несчастное дитя живет в мире в отличие от своих родителей! Я очень устал от этой суматошной жизни. Пришлю тебе весточку, как только смогу».
У Аурианы защемило сердце. Это письмо было так непохоже на Деция, которого она знала — как будто эти строки написал чужой человек, смертельно усталый, отчаявшийся человек. На одно короткое мгновение Ауриану даже охватило сомнение, что письмо писал действительно Деций. Особенно ее изумили слова, которые он не мог произнести, но которые сумел написать на клочке папируса: слова о любви к ней. Значит, люди пишут то, что они обычно не осмеливаются произнести вслух — им, должно быть, легче набраться мужества, когда посторонний взгляд не следит за ними. В таком случае в этом странном римском обычае действительно было доброе разумное зерно.
Ауриана рассудила, что Деций спасся от неминуемой смерти скорее всего тем, что заинтересовал херусков своими обширными познаниями в военном деле. Однако, сохранив тем самым свою жизнь, он потерял свободу. Ауриана очень надеялась, что Деций рано или поздно найдет способ бежать из плена.
105 
