Особенно,... 
60 
Ауриана въехала на дорогу, ведущую над пропастью, вместе с тремя другими всадниками, она находилась в центре этой группы и ее от обрыва отделяли два участника скачки, и вдруг, как будто по сигналу, оба они осадили своих коней, так что холодок пробежал по спине девушки — она наконец заметила, что на этих людях были синие плащи херусков, племени, принявшего в свои ряды Одберта. Тут же, одновременно с этим, наездник, находившийся впереди нее, попридержал коня и в мгновение ока оказался рядом с ней, начав теснить ее к краю обрыва. Этим наездником был Одберт.
Из-под копыт Беринхарда летели мелкие камни, падая с обрыва в глубокую пропасть. Сын Видо ухмылялся ей с довольным многозначительным видом, как будто она была его соучастницей в каком-то грязном неизвестном ей преступлении. Ауриана невольно вновь ощутила гнилой запах болот, грубую физическую силу, вспомнила свой ужас в ту ночь, когда он совершил над ней насилие.
Одберт взмахнул хлыстом, прокричал какие-то слова, отнесенные в сторону порывом ветра, и резко направил свою лошадь прямо в ее жеребца, как это бывает, когда один военный корабль таранит другой. Серый в яблоках жеребец вздрогнул всем телом, еле удержавшись на ногах. Ауриану подбросило вверх, и она уцепилась изо всех сил в шелковистую гриву, чтобы удержаться на спине своего скакуна. Обрыв был совсем рядом, и Ауриане казалось, что она несется сейчас не столько по краю пропасти, сколько уже по воздуху над самой бездной.
— Мерзавец! Свинья! — хрипло кричала Ауриана. — Ты боишься встретиться со мной в честном поединке, сын вшивого волка!
В ответ он только ухмылялся своей злобной ухмылкой и продолжал теснить ее. Лошадь Одберта была сильным крупным животным, имевшим вдвое большую массу, чем масса Беринхарда. Эта лошадь совсем не годилась для скачек, поскольку была типичным тяжеловозом. Неужели Одберт заранее планировал ее убийство и потому выбрал такого коня?
Конь злодея при одном из столкновений сильно сдавил ее ногу, и она теперь не чувствовала ее. Одновременно Одберт начал размахивать хлыстом перед мордой Беринхарда, пытаясь испугать его. Ауриана почувствовала, как дрожит ее жеребец, неожиданно он весь напрягся — его передние ноги оставались все еще на твердой почве, а задние соскользнули в пропасть, и он начал делать отчаянные судорожные попытки, чтобы удержаться на скале и выкарабкаться на дорогу. Ауриана закричала от ужаса.
Злодей ударил ее хлыстом по лицу, кровь из рассеченной брови залила ей глаза, теперь она ничего не видела. Однако от охватившего ее панического ужаса Ауриана совсем не чувствовала боли. Она судорожно пыталась помочь своему скакуну найти точку опоры, чтобы выбраться на безопасное место.
Но как только Беринхарду удалось выбраться на дорогу, Одберт снова налетел на нее; в этот раз она разобрала слова, которые он кричал ей сквозь ветер.
— Умри, преступница, убийца своего сородича, отродье ненавистного Бальдемара!
Эти слова полоснули ее больнее, чем любой удар хлыста. Безудержная ярость охватила Ауриану. Не владея собой больше, она схватила длинные концы поводьев и, используя их как хлыст, огрела ими Одберта по спине, задев шею его лошади, которая начала кровоточить от ее удара.
Одберт снова попытался врезаться с ходу в Беринхарда, но теперь его лошадь была сильно напугана и боялась Аурианы, животное упиралось, не желая повиноваться своему седоку, в глазах его застыл ужас.
Ауриана выхватила кинжал из-за пояса. Два участника скачек, следовавшие за ними, промчались мимо. Теперь Ауриана и Одберт были совершенно одни на горной дороге. Они скакали рядом, обмениваясь яростными враждебными взглядами, пока не миновали скалистую террасу и не выехали на широкий луг, за которым простирались заросли ежевики. Теперь уже Ауриана пыталась атаковать своей лошадью лошадь Одберта.
— Нидинг! Убийца! — кричала она, стараясь достать его своим кинжалом, но ее клинок пронзал лишь воздух. Одберт умело правил лошадью, уходя из-под ее ударов и как бы дразня Ауриану.
— Ты уходишь от поединка! — кричала Ауриана, напрягая горло и срывая свой охрипший голос.
Внезапно он круто остановил свою лошадь, повернув ее так, что перегородил Ауриане дорогу, и та тоже была вынуждена осадить своего жеребца, чтобы предотвратить его столкновение с лошадью врага.
— Ты недостойна поединка, отцеубийца! — издеваясь крикнул ей в лицо Одберт. — Пойдем со мной вон в те кусты и я тебе покажу, чего ты достойна, взбесившаяся сучка!
60 
