Особенно,... 
82 
— Зигвульфу не следовало бросаться в погоню. Если военный лагерь в Ветере вышлет подкрепление, он может угодить со своими людьми в опасную переделку. За день он потеряет столько железного оружия, сколько мы собрали за год с большим трудом.
— Деций! — произнесла Ауриана, понизив голос. Это было предупреждением, поскольку бывший раб не должен был подвергать критике поступки свободнорожденного воина.
Но было уже поздно. Торгильд все слышал. Он швырнул в сердцах кожаный стаканчик с игральными костями на землю.
— Раб, тебе что, нечем заняться по хозяйству? Ауриана, почему ты позволяешь этому наглому ослу околачиваться тут среди нас!
Ауриана резко повернулась к нему, глаза ее горели бешенством.
— Потому что он говорит всегда только правду, Торгильд. И я считаю глупостью пренебрегать человеком, который говорит правду, приносящую нам пользу.
Торгильда поставили на место скорее не эти ее слова, а яростный взгляд, которым Ауриана пронзила его. Однако, поднимая с земли стаканчик с игральными костями, он тихо пробормотал Витгерну:
— Что хорошего может посоветовать раб! Это доведет нас до беды.
Он не заметил, как Ауриана приблизилась к нему, и потому чуть не вздрогнул, обнаружив, что она стоит над ним с яростно горящим взором.
— Его советы — это мои советы! Или ты собираешься оспаривать мое право командовать войском?
В этот момент проснулись другие дружинники и удивленно уставились на Торгильда. Однако рыжебородый воин не обладал гибкостью ума, будучи большим тугодумом. Поэтому он никак не мог остановиться — его уже понесло.
— Я не собираюсь оспаривать твое право, — ухмыльнулся Торгильд пьяной улыбкой и кивнул на Деция, — до тех пор, конечно, пока этот раб выполняет обязанности твоего супруга, когда вас никто не видит.
Прежде чем Ауриана пришла в себя от изумления, Витгерн быстро вскочил на ноги и поднял с земли сидящего Торгильда, затем он нанес ему сильный удар в ухо, сбил его с ног, и тот рухнул на колени.
Широко расставив ноги, Витгерн стоял, уставившись на своего ошарашенного распластанного на земле товарища. Торгильд поглядывал на него снизу вверх с обиженным видом.
— Ты недостоин произносить ее имя, — спокойно промолвил Витгерн. — Ты дорого заплатишь, Торгильд, если будешь упорствовать в своей клевете.
Ауриана почувствовала легкую тошноту, стыд мучил ее: Витгерн был так доверчив, так верил в ее чистоту и невинность. А если бы у них были доказательства ее позора, что бы сделали они с ней и с Децием? Казалось, зло само липло к ней, как навозные мухи к падали.
Ауриана бросила смущенный взгляд на проснувшихся дружинников, которые все слышали, и поняла, что они придерживаются тех же мыслей, что и Торгильд.
После этого происшествия Ауриана решила порвать близкие отношения с Децием. Ей нелегко было принять такое решение, ее чувства сопротивлялись, но она не могла поступить иначе в подобных обстоятельствах.
«Они верят в мою святость, — рассуждала Ауриана. — И я не могу так подло обманывать их доверие».
Теперь, когда она больше не считала себя умершей для соплеменников, необходимо было следовать законам и обычаям, принятым среди ее народа.
Хотя ее решение было твердым, она не могла отделаться от мысли, что законы ее родной земли представляются ей теперь старым тесным платьем, из которого она выросла.
Ауриана не знала, что слишком поздно приняла свое решение, и что тучи уже сгустились у нее над головой.
* * *
Когда Ауриана преподнесла Гейзару лишь символический дар, состоящий из нескольких захваченных в бою мечей римских легионеров, для того, чтобы жрец посвятил их богу Водану в священных рощах, — в то время как львиную долю трофеев она раздала бедным нуждающимся воинам — разъяренный Гейзар проклял ее перед всеми жрецами и жрицами бога Водана. И теперь, зная о твердом намерении Гейзара уничтожить ее, Ауриана вынуждена была постоянно ходить в сопровождении телохранителей — двадцати дружинников.
Когда в воздухе замелькали первые снежинки, и воды покрылись тонким льдом, до хаттов дошло известие о том, что нового Императора признал весь мир. Вскоре после этого к Гейзару явилась одна из жриц Священной Девятки, возвратившаяся из крепости Могонтиак, куда ходила в качестве посланницы. Она принесла новый эдикт от Императора Домициана. Никогда еще императорские эдикты не вручались хаттам, это было неслыханное дело. Поэтому народ племени пришел в сильное негодование. Перечень законов должны были огласить на следующем общем собрании всего племени.
82 
