96 
Глория колебалась. Ей не хотелось делить отвратительные тайны Дженни. С другой стороны, у нее еще оставалась пара центов, а девушка, судя по всему, голодна. Видимо, ее ремесло приносит немного. Глория почувствовала приступ жалости. И, немного поразмыслив, кивнула. Дженни открыто улыбнулась ей, обнажив уже неполный набор зубов.
— Ладно, тогда пойдем… нет, не в эту забегаловку, есть места получше.
И действительно, вскоре девушки сидели в темном и тесном, но довольно чистом заведении, лакомясь блюдом местной кухни Сан-Франциско: крабы с хлебом на закваске. Еда была поразительно вкусной. К собственному удивлению, Глории даже начало нравиться общество Дженни. Светловолосая проститутка не насмехалась над ней, просто спокойно рассказывала об особенностях своей профессии.
— Не позволяй целовать себя в губы, это отвратительно… А если они захотят чего-то необычного, то пусть платят дополнительно. Ты знаешь, что значит по-французски?
Когда Дженни рассказала ей об этом, Глория густо покраснела, но девушка не стала смеяться даже над этим.
— Я тоже поначалу так вела себя, малышка. Я ведь выросла не в борделе. Я из деревни… хотела по-честному выйти замуж. Но мой папочка слишком любил меня, если ты понимаешь, что я хочу сказать… И мой возлюбленный в конце концов узнал об этом… — Она не договорила, и Глория подумала, что сейчас в глазах Дженни появятся слезы, но, видимо, та давно уже забыла, что значит плакать.
Девушка слопала три порции супа с крабами, мимоходом просветив Глорию по поводу женского цикла и рассказав о том, как предотвратить зачатие.
— Купи резинки, это лучше всего. Но парням не нравится их надевать, ты должна настаивать… А в остальном… проститутка, которая меня учила, молилась на уксус, который добавляла в воду. Но это не очень надежно…
В какой-то момент Глория перестала краснеть и под конец даже осмелилась задать вопрос:
— А что делать, чтобы не было так больно?
Дженни улыбнулась.
— Масло для салатов, малышка. Это как с машинами, деточка…
Вечером Глория стащила уксус и масло со стола в отеле «Св. Фрэнсис»; кроме того, она подготовила ножницы и с бьющимся сердцем достала из ящика комода, где отец хранил документы, свой паспорт. Конечно же, она долго не могла уснуть, поскольку родители вернулись с приема только поздно ночью. Глория снова начала тревожиться. А что, если они придут только на рассвете? С ее вечной неловкостью она может попасться. Однако Уильям и Кура появились около трех, оба довольные и пьяные.
Когда Глория в четыре часа выскользнула из номера, оба глубоко и крепко спали. Ночной портье тоже клевал носом. Глория вышла через холл, когда он пошел за чаем. На ней уже был мужской наряд, под мышкой — узелок со сменной одеждой. Если бы мужчина заметил ее, она убежала бы, как вор, пришедший с улицы. В девчоночьей одежде Глория боялась ходить ночью по городу, но, став мальчишкой, заметила, что никто не обращает на нее внимания, не косится. Наконец она вышла на тихую улицу, где в это время все спали. В стенной нише обрезала волосы — без малейшего сожаления. Вспомнила, что однажды уже делала это. Пряди выбросила в мусорный бак. Прощай, Глория! Привет, Джек!
В порту уже царило оживление, но никто не обратил внимания на матроса с узелком, направлявшегося в сторону китайского дока. Гарри ждал Глорию на палубе и, похоже, испытал облегчение, когда она действительно появилась.
— А вот и ты! Я уже начал сомневаться, что после того, что было позавчера… Но оставим это. Помоги-ка нам с канатами, Смутье ты понадобишься, когда мы будем уже в море. Вчера я делал твою работу и загрузил для тебя провиант. Ты ведь не могла зайти сама. Ты…
— Я буду с тобой мила, — с каменным лицом произнесла Глория. — Что мне сейчас делать?
Двигатели работали, кочегары уже не первый час бросали в печи уголь, чтобы нагреть воду и произвести пар, приводивший судно в движение. Оно было меньше тех пассажирских пароходов, на которых Глория путешествовала раньше. Движение турбин ощущалось постоянной вибрацией. В какой-то момент Глории начало казаться, что поршни стучат прямо внутри нее, как будто она стала частью «Мэри Лу». Однако в это утро звук просыпающегося корабля наполнил ее волнительным предвкушением. Казалось, огромное, похожее на кита существо просыпается, чтобы совершить длительное путешествие. Когда взошло солнце, нагруженный доверху пароход неторопливо тронулся с места. Глория перевела дух, бросила последний взгляд на Сан-Франциско. Что бы ей ни предстояло, сюда она никогда не вернется! С этого момента она будет смотреть только на море — в сторону родины.
96 
