Особенно,... 
216 
Илейн ревниво заглянула в кабинет через приоткрытую дверь и заметила, что Флёренс перекинулась с Тимом парой слов — вероятно, потому что остальные члены компании были поглощены беседой. Однако Тим думал о чем-то своем. Лейни с тревогой отметила, что его руки беспокойно хватались за подлокотники кресла. Он то и дело пытался сесть как-то иначе, откидывался на мягкие подушки, чтобы потом скривиться от боли, если это не получалось. Сейчас Тим сидел у окна и с посеревшим лицом смотрел в парк. Похоже, он отчаянно дожидался, когда же наконец зайдет солнце.
Илейн придвинула к нему стул и нежно провела пальцами по его руке.
— Тим…
Он отнял у нее руку, чтобы расстегнуть пиджак.
— Ты позволишь? — вежливо спросил он.
Илейн встала, чтобы помочь ему, но он недовольно отстранился.
— Оставь, руки у меня здоровые…
Огорченная, девушка отошла в сторону и попыталась завести разговор, в то время как он, измученный жарой, неловко возился с каждой пуговицей.
— Калев Биллер очень мил…
Тим взял себя в руки и кивнул.
— Да, но обе его женщины не для него. — Он с трудом улыбнулся. — Извини, Лейни. Я не хотел набрасываться на тебя. Но мне нехорошо.
Илейн мягко погладила его по плечу и быстро расстегнула пуговицы на его жилетке. При этом она возблагодарила небо за легкое летнее платье — официальный наряд в такую погоду стал бы сущей пыткой. Впрочем, остальные мужчины могли хотя бы снять пиджаки после обеда. Тиму для этого потребовалась помощь, но он предпочел бы умереть, чем кого-то попросить об этом.
— Это был долгий день. И люди были ужасны, — негромко произнесла она. — Я могу что-нибудь сделать для тебя?
— Может быть, ты могла бы… ты могла бы съездить к О’Брайенам и попросить Роли прийти пораньше? Я… — Тим снова попытался изменить положение, но совладать с подушками не сумел.
— Может, я помогу? — спросила Лейни и покраснела. Только бы Тим не подумал, что она хочет раздеть его и отвезти в постель! Но пусть он позволит хотя бы помочь ему выбраться из этого проклятого кресла! — Конечно, поднять тебя мне вряд ли удастся, но…
Тим улыбнулся, и впервые за этот день она увидела в его взгляде радость, даже немного похожую на ликование.
— О, тебе совсем не нужно поднимать меня! Я и сам справлюсь, вот только встать из этой штуки трудно. И, в первую очередь, я не вижу возможности добраться до своей комнаты.
Перекатить туда кресло действительно оказалось труднее всего. Впрочем, когда они выехали из салона, устланного толстыми коврами, стало гораздо легче. Раньше Тим жил на верхнем этаже, где находилась и спальня его родителей. Теперь же для него обустроили комнату на первом этаже, которая служила для посыльных и располагалась между кухней и конюшнями. Нелли, конечно же, рыдала по этому поводу, однако Тим не видел ничего страшного в том, что иногда от него пахло сеном. Илейн провезла кресло через маленькую гостиную, где он чаще всего и принимал ее, когда она навещала его.
— Ты не поможешь мне перебраться на диван? — сдавленным голосом спросил он.
Илейн кивнула.
— Что нужно делать? — поинтересовалась она, освобождая Тима от ненавистного пледа. — Да на тебе же шины! — удивленно заметила она. Она впервые увидела стальные каркасы на ногах Тима и тут же поняла, зачем так необходимы тренировки с гантелями. — Тебе разве удобно?
Тим измученно улыбнулся.
— Я хотел, чтобы у меня была возможность сбежать. Хотя, к сожалению, не принял в расчет свою мать…
Он указал на костыли, стоявшие прислоненными к стене его комнаты.
— Если ты мне их подашь…
Тим взял костыли под мышки и попытался подняться с кресла, но правый костыль соскользнул, и он, ища опору, ухватился за руку Илейн. Девушка обняла его обеими руками и помогла встать на ноги. И вот он стоит перед ней впервые за год, но все равно гораздо выше Илейн. Она поддерживала его, и он вдруг обнял ее.
— Тим, ты ведь можешь стоять! Это чудо! — Илейн смотрела на него и сияла. У нее не было времени волноваться из-за того, что ее обнимает мужчина. Было просто здорово оттого, что Тим снова рядом, что он улыбается, как тогда, после скачек.
Тим чувствовал ее в своих объятиях и ничего не мог с собой поделать. Он наклонился к ней и поцеловал. Сначала мягко, в лоб, а потом, осмелев, в губы. А потом случилось настоящее чудо. Илейн приоткрыла губы навстречу ему. Совершенно спокойно она позволила ему поцеловать себя, словно это было самой естественной вещью на свете, и даже робко ответила на поцелуй.
216 
