Морган подставила лицо солнышку и набрала полную грудь свежего горного воздуха. Кекс с сыром и шпинатом был просто восхитительным. Как жаль, что сегодня вечером им нужно лететь обратно. Вот бы им с Ноем задержаться тут ненадолго. Здесь нет опасности похищения, нет загрязнения, нет безумного транспортного потока, нет скучных мероприятий и не нужно организовывать никакой бал. Это, конечно, невозможно, но предаваться мечтам еще никто не запрещал, и она занялась этим, разыскивая своего любовника-телохранителя.
Морган вытерла руки о шорты и помахала каким-то рабочим на винограднике.
Вот он, сидит на краю дамбы, обхватив руками колени, темные волосы сверкают на солнце. Он не побрился, и темная щетина придавала ему такой мужественный вид, что Морган сглотнула. Между ножек начало разливаться тепло, и она припомнила, как дотрагивалась до мускулов, обтянутых сейчас красной футболкой, и до твердого естества, скрывающегося под шортами. Он был прекрасен: накачанное тело, в котором обитает фантастически преданная душа и умнейший мозг.
Морган тихонько подошла к нему, закрыла глаза ладонями и прошептала на ушко:
– Угадай, кто?
Ной ничего не ответил. Он просто взял ее за руки и потянул вперед так, чтобы она легла на него, прижавшись виском к его виску, а грудями к его спине.
– Ты в порядке, солдат? – спросила она. – Что творится в твоей голове?
Одна его часть – большая часть – хотела открыться ей, выпустить на свободу клубившиеся внутри эмоции. Он мог бы поведать ей, что сам не знает, жалеет он о том, что спал с ней, или нет… что общение с ней воплощает все, о чем он мечтал всю свою жизнь, но, с другой стороны, большего кошмара просто невозможно представить. Он потерялся в ее теле, боготворил каждую проведенную с ней минуту, но оплакивал утраченный самоконтроль. Он хотел сказать, что, когда она задремала нынче утром, он просто лежал рядом и смотрел, как она дышит.
Она опустошила его своими мягкими губами, приглушенными стонами, нежными руками на его не-таком-уж-нежном теле. Она коснулась его сердца восторженным шепотом, благодарными словами за то, что он заставил ее пережить, и сердце его переворачивается в груди всякий раз, когда он слышит свое имя, срывающееся с ее губ во время оргазма.
Но обратной стороной медали было то, что он даже не начал думать, какое влияние секс с ней окажет на его работу, на способность защитить ее. Они поймали еще четверых бандитов, но тем, кто стоит за всем этим, ничего не стоит нанять завтра других. Пока ситуация в Колумбии не разрешится, она не будет в полной безопасности, а он останется ее телохранителем. Не отвлекут ли его мысли о том, что они проделывали друг с другом, в случае очередной опасности? Не станет ли он менее внимательным, менее бдительным, сможет ли отказать ей, если она захочет сделать что-то или пойти куда-то, а он сочтет это опасным?
Морган высвободилась из его рук, села рядом с ним на траву и уставилась на воду. Тут и там форель в поисках пропитания пускала круги по гладкой поверхности воды. В другой жизни он мог бы представить, как они с Морган отдыхают здесь, он запускает камушки по воде, она валяется на берегу со стаканом вина.
Ной откинулся назад, на локти; посмотрел на стройные ряды виноградников по ту сторону дамбы и на бледно-сиреневые горы, возвышающиеся над фермой.
– Изумительное место, Моргз! Не понимаю, почему вы живете в Нью-Йорке, когда могли бы жить здесь.
– По большей части из-за клиентов. Но вообще-то следует почаще приезжать сюда. – Морган откинула волосы назад, положила ладонь на ногу Ноя, нежно пожала ее и убрала. – Пожалуйста, не надо жалеть о том, что произошло между нами, Ной. Это было слишком хорошо, о таком не жалеют.
– Все очень сложно, Морган, – мрачно заметил он.
– Мне кажется, все не так сложно, как ты думаешь, – ответила Морган. – Мы с тобой друзья, которые поделились друг с другом телами. Мы отлично провели время, и если сделаем это снова, то снова повеселимся.
Ной нахмурился:
– Значит, ты не смотришь вперед? Не ждешь от меня чего-нибудь?
Морган скрестила ноги, сорвала травинку и пропустила ее между пальцами.
– Мы уже говорили об этом с Райли, и проведенное с тобой время только укрепило мое мнение, что я не создана для длительных отношений.
– Почему нет? – пришел в замешательство Ной.
– Я защищала тебя от моей дислексии – от того, через что мне приходится проходить каждый божий день. Я никогда не читаю новости; я смотрю их. Я стараюсь ничего не записывать, потому что почерк у меня как будто курица лапой писала, а правописание вообще темный лес. Очень темный, прямо дремучий. За руль я сажусь, если только точно знаю маршрут, а в Нью-Йорке и других городах вообще никогда не вожу машину.