29 
А потом он молча залез к ней в кровать, смакуя это непривычное для него слово — девственница.
Но стоило мускулистой ноге дотронуться до нежной ноги Беатрисы, как она стремительно дернулась в сторону, как будто ее прижгли горячим углем. Даже ее железные нервы не могли выдержать такого наплевательского отношения ко всем ее словам и желаниям.
— Никогда еще не был в кровати с девственницей, — задумчиво протянул Сержио. — Сегодня вас можно встретить не чаще, чем динозавров.
И от такого необычного заявления Беа почувствовала, как где-то в глубине ее рождается нездоровое веселье, а потом чуть не задохнулась, но все равно не сумела сдержать отчаянно рвущийся наружу смех.
— Я не сказал ничего смешного, — заметил Сержио, обнимая ее.
— А ты попробуй представить себя самого в роли динозавра! — посоветовала она, не в силах справиться с приступом смеха. — Надеюсь, ты подумал хотя бы не о Т-Рексе.
Эта вспышка смеха очень сильно удивила Сержио, привыкшего относиться к жизни очень серьезно, а к сексу — еще серьезней. И он молча сжимал Беатрису в своих руках, пока та смеялась, навалившись грудью на его грудь, прикасаясь бедрами к его бедрам, и пытался представить, как, охваченная страстью, она будет так же беспомощно извиваться в его руках. И в нем снова вспыхнуло желание, причем на этот раз так яростно, что он даже сам этому удивился.
Запустив одну руку в ее роскошные волосы, чтобы неподвижно зафиксировать голову, Сержио нагнулся и просунул язык между ее приоткрытых губ. И с нее мигом слетела вся веселость, когда он принялся покусывать и посасывать ее нижнюю губу, знакомясь с ее чувствительным телом, а потом она беспомощно вздохнула и прижалась к нему в отчаянной потребности большего.
— Сержио… — слабо запротестовала она, когда он на секунду отстранился.
— К утру ты по-прежнему останешься девственницей, — прошептал он. — Это я тебе обещаю.
Глава 7
Беатриса отчаянно дрожала, со сводящей с ума ясностью ощущая каждую эрогенную точку своего тела, но в то же время у нее в голове все время крутились слова о том, что любопытство сгубило кошку. Сержио затеял с ней игру, правил которой она не знала, но была полностью уверена, что, если сейчас ослабит защиту, потом жестоко об этом пожалеет. Вот только ее глупое сердце билось все быстрее, подчиняясь властным движениям его языка, неторопливо исследующего ее тело.
Он стянул с нее пижаму, обнажая роскошную грудь и одновременно спутывая ей руки. И никогда еще он не видел ничего столь соблазнительного и волнующего, как эти манящие к себе полушария в неярком лунном свете. Он провел по ним руками, а потом жадно припал ртом к розовым соскам, дразня их зубами и губами, заставляя ее выгибаться и стонать под его прикосновениями. Неторопливо переходя от одной груди к другой, Сержио постепенно усиливал натиск.
Беатрисе казалось, что ее разобрали на кусочки, а потом собрали вновь, но уже совершенно в другом порядке. А потом она с отчаянием поняла, что не сопротивляется, не хочет сопротивляться. И даже зная, что уже, возможно, никогда не будет прежней, она все равно не могла заставить себя отстраниться. И вместо этого запустила пальцы в его роскошные волосы, пока он ласкал ее соски, покусывал и лизал груди, а потом снова возвращался к ее губам, впиваясь в них жадными поцелуями. И она с нестерпимой ясностью почувствовала, как влажным жаром горят ее бедра, наливаясь сладкой болью. И прижалась к нему еще плотнее, чувствуя, как ее сердце бьется все быстрее и быстрее, тело судорожно извивается под ним, слова куда-то исчезают, а вместо них из горла вырываются лишь сладострастные стоны. А потом все ее чувства сплелись в какой-то невероятный клубок, и, отчаянно выгнувшись с громким криком, Беа поняла, что ее тело взмывает на какой-то неведомый ей ранее уровень, но она уже ничего не могла с этим поделать.
А потом ей захотелось выскочить из кровати и куда-нибудь убежать, вот только бежать ей было некуда. Не может же она снова запереться в ванной. И теперь Беа смирно лежала в его объятиях, чувствуя себя камнем, только что сброшенным с огромной высоты, никак не в силах отдышаться и успокоиться. И это не говоря о бешено бьющемся сердце и томлении внизу живота. Бог ты мой, во что она ввязалась?
— Было очень любопытно, — задумчиво протянул Сержио. — Настоящий ледокол.
— Что? Это ты, что ли? — пробормотала Беа, осознавая, что сегодня победа осталась за ним.
29 
