И вот тут-то Сьюзан, служащая из административного отдела, призналась Флоре, что и ей пришлось немало вынести от Марвина. В конце концов женщины решили объединиться и подать на босса жалобу в отдел кадров. Но с того момента, как их бумаги пошли по официальным каналам, ситуация еще больше ухудшилась. Остальные работники, казалось, ничего не замечали. А Марвин позаботился о том, чтобы счета самых успешных клиентов Флоры постепенно перекочевали к ее коллегам.
Питер советовал ей перейти на другую работу, но не было никаких подходящих предложений, к тому же гордость не позволяла Флоре допустить, чтобы поведение Марвина осталось безнаказанным. К несчастью, Сьюзан в самый последний момент забрала свое заявление, оставив ее без поддержки, а Марвин сочинил если и не слишком убедительную, то достаточно отвратительную историю, которую, однако, было нелегко опровергнуть.
В результате репутация Флоры была вконец испорчена — на нее вылили кучу грязи, причем история эта просочилась и на страницы таблоидов. Флоре оставалось только сожалеть, что она вовремя не оставила эту работу.
И то, что теперь Анджело решил припомнить ей ту травлю, возмутило ее чувство справедливости. Флора, как никогда, возжелала снова быть независимой.
«Никогда больше я не посмотрю ни на одного мужчину, — поклялась себе Флора. — Рано или поздно все мужчины предавали меня».
Она провела беспокойную ночь, а утром на нее накатила ужасная тошнота. Остатки сил были смыты с нее под душем, так что завтрак принесли ей в комнату. Флора оделась, но потом снова легла, чувствуя невыносимую слабость.
Но решительность ее не уменьшилась, и она использовала это время, чтобы как следует разобраться в своих мыслях. Ей было необходимо решить ситуацию с Анджело и подыскать приемлемую альтернативу их совместному проживанию.
Найти Анджело в этом большом доме оказалось гораздо проще, чем она думала. С Маришкой на руках, он стоял в галерее, стена которой была увешена длинным рядом портретов, и что-то негромко рассказывал маленькой девочке.
— Флора… — Анджело повернул голову и посмотрел на нее изумительными синими глазами в обрамлении черных ресниц.
Жар вспыхнул во всем ее теле, на щеках загорелся румянец. Несмотря на все ее раздражение и негодование, реакция тела была абсолютно однозначной. Маришка радостно улыбнулась ей, но продолжала крепко держаться за Анджело. Флора рассмеялась и решила не обращать на это внимания. Она перевела взгляд на портрет:
— Кто это?
— Моя мать. Я не могу показать Маришке портрет матери Уильяма, мой отец не заказывал ее портрета. — Его рот искривился. — Но если бы даже такой портрет был написан, вряд ли у меня нашлось бы для него здесь место.
Флора покосилась на него:
— Ты не ладил со своей мачехой?
— У нее был ужасный характер. Она вечно со всеми ссорилась — с друзьями, родственниками… Бедному Уильяму, конечно, доставалось больше всех. Все старались избегать ее общества. К сожалению, у моего отца не было такой возможности…
— Так почему он женился на ней? — спросила Флора, когда они дошли уже до конца галереи.
— Он был счастлив с моей матерью, но она умерла, когда мне было десять лет. Отец решил, что будет счастлив и в следующем браке. После ее смерти он скоро снова женился, как следует не узнав Мирну. — Анджело вздохнул. — Мне кажется, постоянный стресс в этом браке и довел его до сердечного приступа.
— Плохой брак может испортить жизнь и детям, — сказала Флора, когда они вошли в гостиную с окнами в сад. Там, под тенью большого дерева, можно было устроиться отдохнуть в удобном плетеном кресле. — Я уже рассказывала тебе о Джули.
— Si, ее мать была любовницей твоего отца.
— Вернее, одной из многих. Отец отличался непостоянством, — вздохнула Флора и повернулась, чтобы взять Маришку, которая теперь тянула к ней ручки.
Флора погладила ее мягкую щечку и села с ней на диван.
Из-под полуопущенных век Анджело молча наблюдал за ними.
— Сегодня я хотел бы тебе предложить прогулку по окрестностям, — сказал он.
Флора замерла. Удивительно, с какой легкостью Анджело мог забыть об их ссоре и спокойно двигаться дальше.
— Только не сразу, — сказала она. — Думаю, мне нужно немного отдохнуть после вчерашнего путешествия. И вчерашнего вечера, — добавила она.
— Я не привык лгать, — сухо заметил Анджело. — Привык говорить то, что думаю.