48 
— Зачем?
— Просто мне хотелось взглянуть на дом еще раз, представить тебя ребенком и...
Джон приложил палец к ее губам.
— Давай больше не будем об этом.
— Я там кое-кого встретила.
Джон нахмурился.
— Кого?
— Фиону.
Он тут же отпустил Дороти и отошел к окну.
— Что ей надо?
— Она интересовалась тобой.
— Зачем?
— Понятия не имею. Но обещала передать тебе, что она заходила.
— Ладно, я с этим разберусь. — Джон говорил по-деловому, словно решая текущую рабочую проблему, но Дороти очень интересовало, что он на самом деле испытывает к Фионе.
— Расскажи мне лучше о Пруденс, — попросила она, опускаясь на диван и уютно поджимая под себя ноги.
Джон нехотя отошел от окна, опустился в кресло напротив Дороти, расставил ноги и, упершись локтями в колени, принялся рассматривать узор на ковре.
Он сильно переживал, что несправедливо обвинил в воровстве Дороти, но теперь, когда появились неопровержимые доказательства ее непричастности к краже, чувствовал себя в тысячу раз хуже. Как теперь смотреть ей в глаза, как искупить свою вину?
— Пруденс украла ключи, — начал свой рассказ Джон. — Это не составило особого труда, поскольку отец был педантом и много лет держал все ключи в одном и том же месте. К тому же ей помогла Фиона, выманив нас с тобой из дома.
— Значит, это случилось в тот день, когда я навестила Кевина?
— Да, в тот самый день, и я грешил, что это сделала ты. Как я мог попасться на этот крючок? Что мне теперь делать, Дороти?
Дороти и сама не понимала, почему сочувствует ему. Она еще не простила Джона, но лед уже тронулся. Вчера, когда она разрешила Джону поцеловать ее, он почувствовал себя почти победителем. Теперь у нее появились некоторые козыри.
— Обвинять тебя было сущим безумием, все равно что стрелять из ружья с закрытыми глазами.
— Кажется, мы говорим сейчас о Пруденс, — строго напомнила Дороти. — Как она отреагировала, когда ты сказал, что не станешь подавать на нее в суд? Надеюсь, оценила это должным образом?
— По-моему, Пруденс даже не представляла, что все могло зайти так далеко, — грустно продолжал Джон. — Наоборот, она даже пыталась убедить полицейских, что вещи принадлежат ей по праву, поскольку она являлась законной женой Лестера.
— И как, это ей удалось?
— Нет, конечно. Я заявил, что о ней ни слова не сказано в завещании и что она лет тридцать не жила с мужем. Как я ни презираю эту женщину, я не могу допустить, чтобы она сидела в тюрьме. Как только получу от нее все вещи до последней, я постараюсь просто забыть о ней.
— Пруденс крупно повезло.
Джон пожал плечами.
— Самое интересное, что мне ее жаль. В свое время она совершила большую ошибку, бросив нас с отцом. Думаю, теперь она в полной мере поняла это и кусает локти, но поздно. В итоге на старости лет она осталась одна, без семьи, без друзей. Не самая лучшая перспектива, ведь так?
— Возможно, поэтому ей хотелось урвать хоть что-то.
— Я тоже так думаю.
— Она собиралась продать реликвии?
— Кажется, да.
— Мне тоже немного жаль ее.
Дороти просто необыкновенный человек, умилился Джон. Только очень чистая душа в силах простить женщину, из-за которой ей пришлось вынести столько страданий! Ему захотелось обнять Дороти и никогда не отпускать от себя. Но Джон прекрасно понимал, что этим только спугнет ее. Нельзя торопить события. Стоит ему сделать хоть один неверный шаг, и все достигнутое пойдет насмарку. Не дай Бог, Дороти уйдет, и уже навсегда.
— Я сказал Пруденс о новом доме, — признался Джон, — и предложил навещать нас, когда она захочет.
Дороти удивленно вскинула брови.
— Очень благородно с твоей стороны.
Джон вздохнул.
— Все же она моя мать.
— Другой на твоем месте отвернулся бы от нее.
— Возможно, я так и поступил бы, если бы не ты. Именно ты помогла мне понять, что нужно уметь прощать, как бы сильно тебя ни обидели.
Дороти быстро поднялась с дивана.
— Пойду попрошу миссис Смит поставить чайник. Ты обедал? У нас есть чудесный бульон и...
— Спасибо, я не голоден. Мне достаточно чая или кофе, на твой выбор.
Дороти улыбнулась.
— Как насчет ромашкового чая?
Джон застонал и шутливо схватился за голову.
— Пожалуйста, только не это! Я предпочту кофе.
Когда Дороти вышла из комнаты, Джон откинулся в кресле и закрыл глаза. Разговор с Пруденс вымотал его, но все же он был рад, что удалось достичь некоторого компромисса. Ему вовсе не хотелось в дальнейшем общаться с ней, Джон опасался новых претензий с ее стороны. Но факт оставался фактом: Пруденс его мать, и он не мог совсем отвернуться от нее.
48 
