45 
Эмилия с подозрением посмотрела на него, когда во второй раз в течение часа он попросил у нее разрешения пойти помыть руки. Из-за помех на линии и посторонних шумов Гамильтон плохо слышал голос Фишмейера.
– Ален Пайп всего лишь мелкий служащий, мистер Прэнс-Линч. Мы ошибочно кредитовали его на 1 170 400 долларов.
– Как ошибочно, Абель?
Гамильтон вспомнил, как американец бросал жетоны на стол. Этот мерзавец играл против него деньгами банка «Бурже», иначе говоря, его собственными деньгами!
– Двадцать второго июля от фирмы «Хакетт» поступило заявление о перечислении. Компьютер допустил ошибку, и два последних нуля не были отделены запятой. На самом деле на его счет следовало зачислить 11 704 доллара. Я не могу связаться с людьми «Хакетт», чтобы узнать причину перечисления. Там уже никого нет…
Неожиданно Гамильтон почувствовал чье-то присутствие рядом с собой. Он обернулся: рядом с кабиной стояла Эмилия и смотрела на него уничтожающим взглядом. Ревность ее была чудовищной, но не по причине большой любви, а потому, что она не могла себе представить, что принадлежащее ей существо может дышать, не находясь рядом с ней.
– Секундочку, Абель, не кладите трубку…
Не успел Гамильтон произнести слово, как Эмилия уже находилась в кабине.
– С кем вы разговариваете?
– С Фишмейером,- ответил он, прикрывая ладонью микрофон.
– Правда? Дайте-ка трубку, я хочу сказать ему несколько слов. Она взяла трубку, расстреливая его глазами.
– Алло!..
По ее разочарованному виду он понял, что она узнала голос управляющего банком.
– Как дела, Абель? Да… да…
Наглотавшись дыма, она начала сильно кашлять, и Гамильтон поспешил открыть дверь кабины. Зло взглянув на него, она дала понять, чтобы он закрыл дверь.
– Да, Абель, да… Рада была вас услышать! Передаю трубку мужу.
Сунув трубку ему в руку, она проговорила раздраженным голосом:
– Поторопитесь, я хочу домой. Я жду.
Он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не затерялась в толпе.
– Вы слышите меня, мистер Прэнс-Линч?
– Да, Абель.
– Я сейчас же заявлю в полицию!
Гамильтон натянулся, как струна.
– В полицию? Зачем? Вы что, сумасшедший?
– Но, мистер, сделать заявление просто необходимо!
Начисление денег прошло все инстанции, и он в любой момент может выписать чек.
– Оплачивайте!
– Мистер Прэнс-Линч, я не понимаю! Речь идет о ваших деньгах!
– Если кто-то и виноват, то только – вы, а не он. Вы хотели бы, чтобы у этой истории выросли длинные ноги и на каждом углу говорили, что «Бурже» – помойка?
– Миллион сто семьдесят четыре тысячи долларов!!!
– Я знаю, что делать! Если начнут поступать чеки, оплачивайте их. Передайте Вленски, чтобы держал язык за зубами и ничего не предпринимал. Ждите моих указаний! Вам ясно?
– Слушаюсь, мистер Прэнс-Линч.
– Никому ни слова. Вы меня слышите?
– Да, мистер.
– Прекрасно, Абель! Завтра я вам перезвоню.
Он резко опустил трубку на рычаг, вытер пот со лба и от окурка прикурил очередную «Мюратти».
Какое-то время он неподвижно стоял в кабине, сдерживая желание закричать от радости. Выйдя из кабины, он не закрыл за собой дверь и быстро направился в зал. При небольшом везении он выкарабкается из катастрофы.
План действий в общих чертах был уже составлен.
***
«Роллс» затормозил у ступенек, ведущих к входу в казино.
– «Палм Бич», мистер,- сказал Норберт.
Была половина шестого. Невесть откуда взявшийся лакей открыл дверцу, и Надя, выбравшись из машины, потянулась, подставляя лицо первым солнечным лучам.
– Я одна из тех счастливчиков, которые ежедневно наблюдают восходы и заходы солнца.
Она рассеянно взяла Алена за руку.
– Я сплю тогда, когда все работают. Ты идешь?
Бессонная ночь никак не сказалась на ней: и намека на
синеву не было под ее фиолетовыми глазами.
– Я хочу возвратиться к себе…
Чтобы не мешать разговору, Норберт предупредительно отошел в сторону. Как и все на Лазурном берегу, он знал Надю Фишлер и теперь переживал за своего хозяина – уж очень быстро она его окрутила. Он симпатизировал этому Пайпу, который явно чувствовал себя не в своей тарелке во всей этой истории. Фишлер раскрутит его до последнего цента, и парень останется без штанов.
– Ален? Ты шутишь?- воскликнула Надя.
– Я выдохся,- признался он.
– Ты же не бросишь меня, когда начинается самое интересное? Норберт!
45 
