37 
Такая перемена в разговоре оказалась неожиданной для Лианы. Однако она нашла в себе силы твердо ответить:
— Я люблю его, если именно это вас интересует.
— Вы мне уже говорили.
— Тогда не надо спрашивать.
— Меня интересовало несколько другое. Вы любите его так, как ваша мать любила отца?
Вопрос был совершенно неуместным. Это, в конце концов, не его дело.
И все же Фелипе задел какую-то струнку в душе Лианы. Всю жизнь она мечтала, чтобы судьба подарила ей такой же счастливый брак, как у ее родителей, и поклялась себе, что на меньшее не согласится.
Она посмотрела на Фелипе. В ее взгляде читалось упрямство.
— Да, именно так я люблю Клиффа.
— Рад слышать, — ответил он, бесцеремонно пробежав глазами по ее телу. Рад слышать, что ваши отношения выходят за рамки той благовоспитанности, о которой вы говорили сегодня вечером.
— Мы с вами уже обсуждали эту тему.
— Ну, в таком случае желаю вам счастья. Надеюсь, вы получите от брака именно то, что ждете.
— Того же желаю и вам.
— Счастливого брака?
— Да, если это то, что вам нужно. Не просто счастливого — страстного.
Встретившись с нею взглядом, Фелипе рассмеялся. Его смех разрядил обстановку. Он лениво облокотился спиной о перила балкона и спросил:
— А как обстоят ваши дела с Хулио? Это было в его стиле — взять и неожиданно переменить тему разговора. Посмотрев на него, Лиана не удержалась от улыбки. По крайней мере, подумала она, с Фелипе никогда не бывает скучно.
— Отлично, — ответила она. — Это чудесный человек. Благодаря ему я очень много узнала про Эль-Дотадо.
— Он действительно чудесный старик. Вы не нашли бы наставника лучше, чем он. Если Хулио не знает что-нибудь об Эль-Дотадо, значит, этого вообще можно не знать.
— Только одно меня удивляет, — осторожно начала Лиана. — Почему вы послали его помогать мне? Признаться, я никак не ожидала от вас подобного шага.
— Это просто говорит о том, как плохо вы меня знаете, — с улыбкой ответил Фелипе. — Вы так и не раскусили меня.
— Разве это возможно? — отозвалась Лиана. Она спрашивала совершенно искренне. — Вы далеко не самый простой человек в нашем мире.
— Вам это не нравится?
— Я этого не говорила.
— Действительно, вы говорили, что вам безразлично.
— И сейчас могу повторить, — сказала Лиана, но тут же почувствовала, что слова эти уже не такие искренние, как прежде. Она никак не могла раскусить его — вот что начинало действовать на нервы.
Ей хотелось разобраться в этом человеке — отделить черты приятные от неприятных, достойные уважения от достойных презрения. Она многое знала о нем, но никак не могла сложить все части мозаики в цельный образ.
Фелипе по-прежнему всматривался в ее лицо. Лиана решила взять инициативу в свои руки.
— Вы так и не ответили, почему послали ко мне Хулио.
— Я его не посылал. Я просто попросил его помочь вам.
Что ж, если так, то Хулио блестяще справился с поручением. Но в то же время это никак не сочеталось с образом Фелипе.
Поэтому она задала тот же вопрос, но в другой форме.
— Хорошо, но почему вы попросили его оказывать мне содействие? Или вы надеялись, что я испугаюсь, когда увижу, как трудно управлять хозяйством?
— Разве вас так легко запугать? — подчеркнуто удивился Фелипе.
— Нет.
— Ну, я так и думал, — сказал он. — Я сумел понять вашу натуру. А вот вы так до сих пор и не поняли меня!
Лиана натянуто улыбнулась.
— Поздравляю с успехом. Жаль, что вы мне об этом раньше не сказали.
— Наверное, просто не решился, — ответил Фелипе. — А что касается Хулио, то я послал его с единственной целью: оказать вам услугу. Я просто рассуждал как воспитанный человек.
— Вот уж трудно поверить!
— Почему, черт возьми?
— Потому что на вас это не похоже. Не верится, что вы действовали без задних мыслей.
— По-вашему, я такой хитрый и неискренний?
— Боюсь, что да, — серьезно ответила Лиана. — Я уже имела возможность убедиться в этом.
Он пытливо посмотрел на нее и удивленно поднял бровь.
— В чем же я обманул вас, сеньорита?
— Ну, начнем с того, что вы не рассказали мне обо всем этом великолепии. Лиана обвела рукой вокруг, давая понять, что имеет в виду и дом, и парк, и тысячи акров земли. — Вы вели себя так, чтобы я подумала, будто у вас ничего нет.
— Неужели?
37 
