Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

-Ничего не значит, просто, раз ты получила прекрасную работу, может, стоит сказать отцу спасибо?!

-Гарольд, зачем ты так? –прошептала мать. Ким же пребывала в ужасе, ее трясло от унижения и боли.

-А что такого Амелия? Я надеюсь, она не настолько глупа, чтобы думать, будто получила это задание за свои заслуги?!

Колин сжал ее руку, но она не чувствовала ничего. Медленно поднявшись на ноги, Ким скинула салфетку и ровным голосом сказала:

-Благодарю за обед мама. Спасибо отец за помощь, чтобы я без тебя делала! Прошу меня извинить, но мне пора.

Мать и Колин хотели что-то сказать, но она остановила их:

-Не стоит меня провожать, я сама доберусь. Все в порядке.

Но все же мать последовала за ней.

-Ким, детка ,отец просто ..

-Мама не надо! –сдавленно произнесла девушка, стараясь суетой прогнать слезы. Она торопливо одевала пальто, натянуто улыбалась и все время что-то говорила. Когда же села в такси, долго смотрела в одну точку, силясь понять своего отца и сгорая от стыда и унижения. Она будто получила удар в спину, хотелось послать к чертям эту подачку, уволиться и скрыться подальше ото всех. Поменять фамилию и дышать свободно. Теперь она все понимала, понимала, почему так иронично разговаривал с ней начальник, почему коллеги стали относиться к ней еще прохладней, но горше всего было признавать, что Маркус Беркет оказался прав, даже не зная наверняка правды, а она как дурочка верила рассказам редактора. Идиотка, набитая дура! Какой же смешной и напыщенной она всем казалась. Ким мысленно доводила себя до истерики, ей было плохо. От осознания, что дожив до двадцати четырех лет, она до сих пор не является самостоятельным человеком, хотелось волком выть. Отец вновь не оставил ей никаких шансов, никакого выбора. Столько лет она стремилась хоть немного стать личностью, с которой бы он считался, но все коту под хвост, годы прошли, а отец так и не изменил своего отношения к ней, разве что к равнодушию прибавилось еще и презрение. Ким была настолько погружена в свои размышления и обиду, что не сразу услышала телефонный звонок, когда же до нее дошло, она ответила не глядя.

-Да?-тихо спросила она, сдерживая вдруг подступившие слезы.

-Мисс Войт?-раздался в трубке хриплый голос, он был такой глубокий и насыщенный тягучими нотками, что хотелось сравнить его с горячим шоколадом, таким же приятным и сводящим с ума. Ким сильнее стиснула трубку, напрягаясь. Сейчас ей меньше всего хотелось говорить с кем бы то ни было, тем более с Маркусом. Она вообще подумывала уволиться, поэтому, когда он задал вопрос, не знала, что ответить.

-Мисс Войт, у вас есть свободное время, мы могли бы поработать , я сейчас не занят. Как вы на это смотрите?

-Я ...не знаю... просто..-растерянно промямлила она.

-Простите, я наверно, отвлек вас от чего-то?

-Да, то есть- нет! Ох, простите, я приеду, сейчас да?

-Да.

-Хорошо, ждите!

-Буду ждать.

Положив трубку и сообщив таксисту о изменении маршрута, Ким почувствовала страх. Она перестала контролировать ситуацию--спонтанные действия раз за разом, дурацкие мысли, ужасное состояние вызывали в душе бурю, крушащую ее самообладание. Она не понимала, как согласилась на встречу, ведь еще пару минут назад она хотела поставить точку на этой работе, она ничего уже не понимала, хотелось схватиться за голову и заорать: « Что ты творишь?!» Но почему-то остановиться уже было невозможно.

Когда она приехала, то был растеряна и измучена настолько, что ели передвигала ногами, пока шла до кабинета, ее даже не волновал недобрый взгляд, которым прожигала ее экономка. Ким вошла в кабинет и тут же встретилась взглядом с черными глазами, в которых читалось удивление. Ким нервно сглотнула и села на диван, не спрашивая разрешение.

-У вас все в порядке мисс Войт ? –осторожно спросил Маркус вместо приветствия.

Ким усмехнулась и ответила:

-Терпимо.

-Может, вам стоит поехать домой и отдохнуть?-предложил он.

-О, нет, я лучше последую вашему примеру и отвлекусь от проблем работой.

Он слегка улыбнулся и кивнул. Ким втянула в себя воздух, Маркус слишком редко улыбался. Хотелось улыбнуться в ответ этому мальчишке, в которого его превращала улыбка.