97 
Благоговение вспыхнуло в его глазах. И помоги мне госпожа Удача, я была близка к тому, чтобы ответить ему тем же.
— Тогда почему ты продолжаешь отдаляться? Почти ничего о себе не рассказываешь. Скучаешь по своей семье, но не хочешь их навестить. Нервничаешь после каждого моего подарка, хотя знаешь, сколько у нас денег. Вика, чего ты боишься?
Открою ему часть правды.
— Меня воспитали так, что если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, то так оно и есть на самом деле. И я ужасно суеверна. Если сложить всё вместе, то я просто дожидаюсь, когда же упадёт второй ботинок.
За окном сверкнула молния, словно подчёркивая мои слова. Я настороженно за ней проследила, прежде чем вновь перевести взгляд на Дмитрия.
— Я не понимаю.
— Всё слишком хорошо. У меня никого не было, а теперь вдруг появился мужчина, восхищающий меня каждую секунду. Я была официанткой под угрозой выселения, а теперь у меня всё это. — Я обвела рукой пространство вокруг. — Это словно пытаться дотянуться до звёзд, а я так никогда не делаю.
Мало-помалу он начал расслабляться.
— Почему?
— Потому что придётся отвести глаза от дороги и отпустить руль. Прямой путь к ДТП. — Дождь усилился, лило по всему побережью.
Он придвинулся ближе, в глазах появилась надежда.
— Как мы можем справиться с твоим суеверием?
— Это словно сказка, а все сказки заканчиваются…
— Почему все сказки должны заканчиваться?
Не риторический вопрос. Он хочет, чтобы я объяснила?
— Не знаю, почему. Но так всегда было раньше.
— Ты сказала, что сам я значу больше, чем прошлое. Почему твоя сказка не может быть чем-то большим, чем те, которые закончились?
На это я не знала ответа.
— Дмитрий, а если я недостаточно хороша для тебя?
Он опешил.
— Я объяснил, что ты для меня значишь. Как действуешь на меня морально и физически. Эмоционально.
— Но это не моя заслуга, а твоя. А ещё многолетней терапии и упорства в желании улучшить собственную жизнь, что ты и делаешь по сей день. Все предпринятые тобой перемены помогли преодолеть диссоциативное расстройство. — Он не стал с этим спорить, хотя я видела, что он не согласен. — И теперь, когда ты способен оставаться в сознании, может быть, ты захочешь найти себе кого-нибудь ещё. Вроде Люсии или Натали.
Кого-нибудь, кто не прогнил насквозь от бесконечных секретов.
Он моргнул.
— Я не совсем тебя понимаю.
— Они богатые и интеллигентные. Одна другой краше.
Он распрямил плечи.
— Ты богатая, талантливая, умная и невероятно красивая. Ты настоящий мастер дизайна.
Да уж, только афёр, а не дизайна. Другой социальный слой.
— Я далёк от идеала, — продолжал настаивать Дмитрий.
Вздохнув, я грустно улыбнулась.
— Не с моей точки зрения, здоровяк.
Он прищурился.
— Я считаю, что готов рассказать тебе больше о своём прошлом. Раньше я не был до конца откровенен. — Угроза в его голосе словно предупреждала: меня ждёт нечто ужасное.
— Ты мне лгал? — Нет, я бы почувствовала.
— Я ни разу тебе не солгал. Но здесь замешан другой человек. Я храню его секрет вот уже двадцать три года, не рассказывая никому, кроме членов моей семьи. Сейчас я открою его тебе.
Он определённо разжёг моё любопытство.
— Ладно. Этот секрет я унесу с собой в могилу.
Кивок.
— Я говорил, что Орлов умер. Это правда. Но на самом деле он был убит.
За окном снова сверкнула молния.
Я сохраняла нейтральное выражение лица.
— Кто его убил?
— Мой брат и я.
Глава 34
Пока я пыталась оправиться от такой новости, мысли в голове сменяли друг друга. Орлов умер, когда Дмитрию было где-то девять лет, Максим мог едва считаться подростком. Что мне ответить?
Я выбрала нейтральное:
— Ты расскажешь, что произошло?
Дмитрий провёл рукой по волосам.
— После того, как Орлов избил и запер в подвале моего брата, увиденная жестокость ещё более усилила моё диссоциативное расстройство; изоляция с Орловым наедине подействовали на меня так, что я практически не приходил в себя. Несколько месяцев Максим был заперт в темноте, страдая, виня себя за невозможность меня защитить. Однажды вечером, в лютый мороз, я, наконец, очнулся. Может, меня разбудили завывания ветра за окном. А может поведение глумливого ублюдка: он знал, что Максим скоро умрёт.
97 
