126 
Повышая голос с каждым словом, он сказал:
Внутри меня всегда будет тень!
В ответ я проорала:
Черт побери, Севастьян, я не хочу, чтобы тень исчезла - я хотела, чтобы она стала нашей тенью!
Его рот открылся, глаза были полны недоумения.
Я хотела тебя узнать, а не изменить.
Он оправился достаточно, чтобы произнести:
А если эта тень даст тебе понять, что ты никогда не получишь от меня того, чего хочешь? Что моё прошлое не даст мне возможности подарить тебе то будущее, которого ты заслуживаешь?
Тыльной стороной ладони я смахнула слёзы.
Какого будущего, по-твоему, я заслуживаю?
Жизни с хорошим человеком.
С этим я спорить не могла.
Но человек определяется его прошлым, - сказал он. - Это означает, что я - убийца. И останусь им навсегда. Я никак не смогу изменить этого ради тебя. Как бы сильно я ни старался, чем бы я не пожертвовал, это прошлое следует за мной и будет следовать всегда. Разве я смогу не запятнать этим тебя?
Я ведь знала, чем ты занимался. И приняла это. Я видела дважды, как ты убивал. Что же ещё?
Он вскочил на ноги, вновь принявшись расхаживать. Зачем он это рассказывает? Если бы он решил, что его откровения положат нашим отношениям конец, он бы не стал ничего рассказывать. Значит, он признал, что дальнейшее молчание равнозначно концу.
Ты не понимаешь, о чём ты меня просишь! Пахану я этого не рассказывал, но он всё равно мне доверял. Любил меня. Почему и ты так не можешь? - Севастьян искал любые возможности для самосохранения. - Почему ты не можешь сделать вид, что моего прошлого не существует? С горечью он тихо произнёс, - я так и делаю.
Я не могу притворяться. Мне нужно знать.
Он запустил пальцы в волосы, дёрнув концы.
Натали, мне нужно... мне нужно, чтобы ты ничего не знала. Но осталась всё равно.
Я клянусь тебе, этого не будет.
Он опустил руки.
Черт побери, ты должна!
Я покачала головой, слёзы высохли.
Севастьян... - Он повернулся ко мне и стоял неподвижно, будто ожидая падения гильотины. - ... я уже ушла, - я встала, чтобы одеться.
Он схватился за горло, будто задыхаясь.
Не говори так! - Он рванулся вперед и схватил меня за плечи. - Посмотри на меня. Посмотри на меня!
Его глаза казались совершенно чёрными.
Я скажу тебе, что убил много сыновей и отцов. Я начал убивать в двенадцать лет.
Я затаила дыхание.
Первым отцом, которого я убил, был мой собственный.
Признание Севастьяна меня потрясло. Не только из-за его слов, но из-за стыда, исходящего от него.
Он ослабил хватку на моих плечах.
Скажи что-нибудь, Натали. - Он ждал моего отвращения, ни секунды не сомневаясь, что так и будет.
Как бы мало я не знала Севастьяна, хотя бы в одном я была совершенно уверена - в его непоколебимой преданности тем, кого он любил. Учитывая, что когда это произошло, ему было всего двенадцать, и он случайно проговорился об отце-алкоголике, видимо, это была самозащита.
Твой отец, должно быть, не оставил тебе выбора.
Севастьян не поверил своим ушам, очевидно пребывая в шоке от того, что я не выскочила из комнаты.
Как ты можешь так говорить? Ты слышала, что я сказал? Я признался... в отцеубийстве.
Я видела, каким ты был с Паханом. Ты был бы предан любому отцу, который был бы этого достоин.
Севастьян сел в ногах кровати, затем резко встал, но потом снова сел. Внутри этого мужчины жила боль! Какой-то механизм внутри был сломан.
Как это случилось?
Прищурившись, он резко ответил:
Я сделал так, чтобы отец оказался на лестничной площадке, посмотрел ему в глаза, а потом столкнул вниз, зная, что он, скорее всего, умрёт.
Что произошло перед этим?
Этих фактов недостаточно, чтобы я был проклят? Ещё мальчиком я принял решение убивать. И с тех пор я этим занимаюсь.
Я напирала.
Что случилось перед тем, как умер твой отец?
Брови Севастьяна туго сошлись на переносице, словно он был поражён:
Я... Я никогда не загадывал так далеко, когда представлял этот наш разговор. Я всегда ожидал, что ты попятишься от меня со страхом в глазах.
Вместо этого я села в кровати, привалившись к спинке.
Расскажи мне.
Избегая на меня смотреть, он начал:
Когда напивался, мой отец был очень жесток. Самые первые мои воспоминания - это как отражать удары. Он был крупным мужчиной, с этими кулаками... безжалостными. Как оружие.
126 
