Особенно,... 
69 
«А что ты еще сделаешь? Найдешь катапульту помощнее?»
— Как он на это отреагировал? — спросил Чейз.
— Ты закричал: «Ланберт, пошли мне женщину в черном плаще в качестве военного трофея, и я сниму осаду!» В шоке были все. Чтобы Трир снял осаду без победы? Он захватил множество замков, и никогда не проигрывал. Но еще более шокирующим было то, что ты хотел женщину.
— Почему же это было столь шокирующим?
— Потому что Трир принадлежал к ордену рыцарей-монахов. Никаких девиц! Люсия и я не знали, что делать. Ты не мог знать, что я Валькирия. Но зачем же тогда еще я тебе понадобилась? Конечно, она присоединилась ко мне в роли добычи и нас увезли.
Люсия, наконец, стала забывать худшие из пыток Круаха. Спустя века, она снова научилась смеяться.
— И тебе не было страшно?
Реджин закатила глаза.
— Я ничего не боюсь! Кроме того, нам казалось очень забавным то, что ты потребовал меня у Ланберта. Старый граф мог указывать мне с таким же успехом, как я попытаться пробудить Одина от его божественного сна. К тому же, мне было очень любопытно. Я хотела предстать перед тобой. Когда меня вывезли из замка, ты выехал навстречу.
Реджин никогда не забудет его взгляд. Оказавшись рядом, она поняла, насколько он огромен, но не смогла разглядеть лица. Забрало закрывало глаза мужчины, к тому же зимнее солнце сияло у него за спиной, причиняя боль ее сверхчувствительным глазам.
— Мы с Триром… соревновались в остроумии.
Она все еще могла слышать его голос:
— Ты приехала, чтоб отдать себя мне в жертву?
— Разве ты не видел меня в сражении, рыцарь? Я ничем не жертвую, придя к тебе.
— Женщина, ты стала моей добычей, как только покинула стены замка.
Она вскинула подбородок:
— Или ты стал моей добычей.
— Ты приказал мне снять плащ. Хоть я и не подчиняюсь приказам, но то, насколько шокированы были бы твои люди, увидев мою сияющую кожу, действительно доставляло удовольствие. Я сняла свой капюшон. Ты зашипел, резко выдохнул, и выглядел потрясенным. Когда твой штандарт, развиваясь, закрыл солнечные лучи, ты поднял забрало. Я мельком увидела твои серые глаза и едва не упала в обморок. Они начали светиться.
Сначала Трир казался растерянным, бормотал, что никогда не видел ее раньше, ночто она часто являлась ему во снах. Потом хитро прищурил глаза и воткнул свое знамя в землю.
— И прежде, чем я успела глазом моргнуть, ты подхватил меня и посадил в седло перед собой. Своим мужчинам же крикнул: «Наша война окончена!»
Теперь Реджин изучала реакцию Чейза. Он, казалось, едва слушал.
— И с тех пор мы жили долго и счастливо, — сказала она, хоть это была не совсем правда.
— Оставаясь там?
— Ты кажешься очень напряженным. Тебе не нравятся мои сказки о рыцарях?
Она лично не любила конец этой. Трир умер в муках перед следующим восходом солнца, в конвульсиях, на ее руках, пока она беспомощно наблюдала.
Проехав пол Европы, Брандр, как всегда, настиг их в тот момент, когда Трир испустил последний вздох.
— Я навожу на тебя скуку?
Ни разу за тысячу лет Реджин не задавала этот вопрос.
Чейз уклончиво пожал плечами, его темные брови были нахмурены.
«Что твориться в его сложном разуме?»
С Эйданом она всегда знала, о чем он думает. Но этот Ирландец постоянно обставляетее.
Она снова придвинулась к краю стола.
— Или тебе надоела болтовня, и Магистр хочет, наконец, перейти к поцелуям? Ну, это понятно.
Чейз посмотрел на нее уничтожающе, на что Реджин медленно покачала головой:
— Нет? Тогда я тебе дам маленький совет. Бесплатный. Тебе, вероятнее всего, до задницы эта работа, ты ее ненавидишь, — сказала она. — Чейз, это не твое призвание — управлять таким местом. Ты — охотник, воин, который родился, чтобы быть в самой гуще сражения.
— Ты думаешь, я нуждаюсь в твоем совете? Или, что хочу его услышать?
— Я живу намного дольше, чем ты.
— Ага. И все еще не выросла.
— Полегче! Ты хочешь сказать мне, что об этом думаешь?
Помолчав, он спросил:
— Если каждое воплощение Эйдана ассоциировалось с какой-то его чертой, то какими были другие?
— Испанец Габриель был сексуальным юмористом. Эдвард, молодой английский кавалерист, был… — она затихла, всколыхнув душераздирающие воспоминания о нем. — Эдвард был чистой любовью.
69 
