28 
Он присутствовал на прослушиваниях, как и любой другой преподаватель. И даже его отсутствие не смогло бы ослабить моего волнения по поводу этого спектакля. Как актриса, я всегда тяготела больше к классическим ролям, чем к современным (отсюда и одержимость Шекспиром), и мы, наконец, сделали греческий спектакль (ну... во всяком случае, перевод греческого спектакля). Федра не была моим первым выбором, учитывая, что темой была запретная любовь, которая явно была не тем, в чем я сейчас нуждалась. Но, по крайней мере, у меня было отличное понимание своего характера, когда я прослушивалась. Правда, Федра вожделела своего пасынка, а не своего преподавателя, но чувства были схожими.
Долгое время я не особо хотела брать эту роль.
Когда настала моя очередь идти на прослушивание, я чувствовала себя хорошо, я бы сказала, уверенно. Я знала свои плюсы и минусы. Знала свой характер. Знала, каково это, когда ты не можешь получить то, что хочешь. Больше, чем что-либо... Я знала, каково это, когда ты чего-то хочешь и в то же время не хочешь. Я отдалась вожделению, страху и сомнению во время своего выступления. Я открыла себя тому, чего бы ни позволила себе в реальной жизни, потому что здесь... здесь я могу выражать себя, отдавать и притворяться, что это не я... притворяться, что это Федра.
Я была честнее под лучами прожекторов, чем при свете дня. Всё закончилось в течение нескольких минут, я вернулась в артистическое фойе, надеясь, что этого было достаточно.
Когда прослушивание закончилось, мы все отправились праздновать. Приглашения на повторное прослушивание раздадут утром, и можно будет беспокоиться потом, но на данный момент от нас ничего не зависело.
Все вместе (в основном, выпускники и студенты предпоследних курсов) мы заняли целую часть паба «Стамбл Инн». Даже то, что мы сидели за разными столами, не мешало нам громко переговариваться, и мало кого волновало, мешаем ли мы кому-то.
Вечер мы начали с текилы, которая немного жутковато напоминала мне вечер с Гарриком, но я отбросила эти мысли. Я была здесь с друзьями. Это поможет мне расслабиться и как следует повеселиться.
Я сидела за одним столом с Келси и Кейдом. Линдси тоже была здесь вместе с Джереми, симпатичным второкурсником, с которым я по пьяни целовалась в прошлом году. С тех пор он ещё долго ходил за мной по пятам, но я была уверена, что он в курсе — между нами ничего не могло быть. Сейчас же на него положила глаз наша помешанная на сексе красотка Келси. Потом Виктория, которая с лёгкостью могла бы сойти за незаконнорождённого ребёнка Линдси и Келси. У неё была грудь Келси (и её же распутность) вместе с позицией Линдси «я ненавижу всё и всех». Последним за столом сидел Расти, который был королём случайностей и прочих весёлых приколов.
Джереми был единственным несовершеннолетним, чтобы пить, но официантка и не думала проверять всех сидящих за столом. Она посмотрела удостоверение Кейда и потом просто окинула взглядом остальных. Мы заказали выпивку, еду, а потом ещё выпивку.
К тому времени, как разговор зашёл о прослушивании, мне было очень хорошо.
Именно Расти сделал первый шаг:
— Ну, так... что там с той пьесой про инцест?
Я закатила глаза.
— Это не инцест, Расти. Они не связаны по крови.
— Не важно, — пожал он плечами. — У меня есть мачеха, и я бы наложил в штаны, если бы она приблизилась ко мне.
Келси рассмеялась.
— По-моему это больше связано с тем, что ты гей.
— Я видел твою мачеху. Передай ей, что она может приближаться ко мне в любое время, — сказал Кейд.
Если бы мы были другими людьми, Расти пришёл бы в ярость и стукнул Кейда по руке... или по морде. Но нет, вместо этого они дали друг другу «пять».
— Ну а если серьёзно, как все справились? — спросил Расти. — Лично я был дерьмом. Мне бы больше повезло, если бы я получил роль второго солдата или слуги.
— Я бы убила за роль Афродиты. То есть, у кого ещё такие подходящие сиськи для этого? — встряла Келси.
Виктория подняла руку.
— Эй, привет! Ты что ослепла? — она указала на свою грудь.
— Да ладно, неужели ты тоже хочешь Афродиту?
— Черт, нет, — сказала Виктория. — Просто не нужно игнорировать мои сиськи.
— Я никогда не игнорировал твои сиськи, — встрял Джереми с широко открытыми глазами.
Все засмеялись. Обычно Джереми сидел тихо, когда мы собирались все вместе. Думаю, находиться с нами довольно трудно, учитывая то, что мы проводили всё свободное время друг с другом в течение последних четырёх лет, а он был новичком в нашей группе.
28 
