Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
21 
– Вода у нас есть, – объявила она, открыв кран.
– Есть, во что ее набрать?
– Кухонная утварь была продана вместе с домом.
– Начинай заполнять все горшки и кастрюли, какие найдешь. Нам нужно собрать как можно больше питьевой воды, пока трубы не замерзли. Хорошо, что ты захватила с собой всю эту еду. С голоду не умрем.
Лилли нашла глубокий сотейник, в котором когда-то готовила индейку на День благодарения[11], и поставила его в раковину под открытый кран. Вернувшись в комнату, она указала на камин:
– Дрова сложены на крыльце.
– Да, но пока мы входили, я заметил, что они отсырели и бревна не расколоты.
– Наблюдательность – ценная черта.
– У меня действительно есть способность не упускать детали.
– Да, я заметила.
– Когда?
– Что – когда?
– Когда ты заметила, что у меня есть способность не упускать детали? Сегодня или в тот день прошлым летом?
– Думаю, оба случая сыграли свою роль. На подсознательном уровне, – пояснила Лилли, а сама подумала: интересно, каких именно деталей, касающихся ее особы, не упустили его пронзительно-синие глаза в этот вечер и в тот памятный день в прошлом июне?
– Зачем ты ему звонила?
Этот вопрос показался ей настолько неуместным, что Лилли растерялась. Она взглянула на свой сотовый телефон, который положила на кофейный столик, чтобы сразу достать, если он зазвонит.
Не давая ей времени для ответа, Тирни продолжал:
– Я слыхал, ты развелась.
– Мы развелись.
– Так зачем же ты ему звонила?
– Датч теперь работает начальником полиции Клири.
– Об этом я тоже слыхал.
– Это его работа – разбираться с экстренными ситуациями, вызванными бурей. У него есть и власть, и возможности, чтобы организовать помощь и вызволить нас отсюда.
Тирни несколько секунд молчал, потом бросил взгляд на дверь.
– Никто сюда сегодня не придет. Ты это понимаешь?
– Да, думаю, сегодня мы предоставлены сами себе, – кивнула Лилли. Ей вдруг стало неловко, и она глубоко засунула руки в карманы пальто. – Ой, аптечка! – вскрикнула она, нащупав коробочку в кармане. – Я чуть не забыла.
Лилли вытащила ее из кармана. Это была маленькая белая пластмассовая коробочка с красным крестом на крышке, из тех, что заботливые мамаши кладут в рюкзачок своим дочкам перед походом или баскетбольным матчем. Лилли открыла ее и осмотрела содержимое.
– М-да, негусто. Но тут есть салфетки с антисептиком, можно хотя бы прочистить рану. – Она взглянула на него в нерешительности. – Хотите сами снять шапочку или доверите мне?
– Лилли?
– А?
– С каких это пор мы стали на «вы»?
Она смущенно пожала плечами:
– Ну, я не знаю… Мне кажется, это как-то больше подходит… к обстоятельствам.
– А обстоятельства состоят в том, что мы застряли здесь на неопределенное время и друг без друга нам не выжить, верно?
– Согласитесь, положение весьма неловкое.
– Почему неловкое?
«Он что, действительно не понимает или дурака валяет?» – нахмурилась Лилли.
– Потому что, если не считать того дня на реке, мы практически незнакомы.
Он встал и медленно подошел к ней, заметно пошатываясь.
– Если ты считаешь, что мы друг другу чужие, значит, тот день на реке запомнился тебе не так, как мне.
Она отступила на шаг и покачала головой, то ли прогоняя воспоминания о ярком солнечном дне на реке, то ли отстраняясь от него. Что ею двигало, она сама не знала.
– Послушай, Тирни…
– Слава тебе господи! – Он ослепил ее своей заразительной улыбкой, которая, увы, слишком хорошо запомнилась ей с прошлого лета. – Я опять стал просто Тирни.
* * *
– Тирни? – переспросил старший специальный агент Кент Бегли.
– Так точно, сэр. Бен Тирни, – подтвердил специальный агент Чарли Уайз.
В ставке ФБР в Шарлотте у Чарли Уайза было прозвище Филин, и все называли его именно так. Он носил очки в черепаховой оправе с толстыми круглыми линзами, поэтому прозвище прижилось. Филин, как известно, символ мудрости, поэтому Чарли Уайз не обижался.
И вот сейчас Бегли вглядывался сквозь эти толстые линзы прямо в немигающие глаза Филина, гипнотизируя его одним из своих «фирменных» пронизывающих взглядов. Подчиненные называли этот жуткий взгляд «яйцерезкой». Разумеется, за спиной у Бегли.
Бегли был человеком глубоко верующим, у него всегда под рукой была Библия с его собственным именем, вытисненным золотом на черном кожаном переплете. Книга выглядела потрепанной и зачитанной. Он часто цитировал из нее наизусть.
21 
