31 
— Испытывал желание, страсть… Да. У меня было много женщин, с которыми мне нравилось спать, но чертовски мало тех, с кем бы мне хотелось просыпаться.
Сквозь шум толпы Элизабет тем не менее расслышала его тихие слова:
— Возможно, этот фактор будет определяющим. Я узнаю, что полюбил, когда пойму, что с этой женщиной я готов встречать каждое утро.
Их взгляды встретились, ни он, ни она не могли отвести глаз. Наваждение разбил голос Мэтта:
— Эй, Тед, посмотри!
Лицо мальчика представляло собой маску из красной и черной краски; своей, не нарисованной, оставалась только широкая улыбка. Лицо Мэган было разукрашено на манер печальной куклы Пьеро, с выразительными глазами, слезами на белых щеках и ртом в форме кроваво-красного сердца.
— Мэган, ты отлично выглядишь! — воскликнул Тед. — Но где, черт побери, Мэтт?
Мальчишка, рассмеявшись, принялся колотить Теда в грудь. Когда приступ веселья закончился, Мэган спросила:
— Вы уже допили свой кофе?
Тед посмотрел на Элизабет и беспомощно развел руками:
— Да, мы закончили.
Тед помог Элизабет встать, галантно отодвинув стул.
Наклонившись к ее уху так, чтобы она могла расслышать его, он спросил:
— Стоит ли нам заняться чем-нибудь на открытом воздухе?
— Думаю, да. В любом случае надо доказать Мэтту, что он не зря бегал за курткой.
Тед со смехом приобнял ее за плечи. Жест был всего лишь дружеским. Он и не думал ее соблазнять. Почему же тогда сердце так бешено забилось? Не станет мужчина рассказывать о женщинах, с которыми спал, той, которую собирается уложить в постель. О прошлом болтают с приятельницами. Если их отношениям и суждено развиваться, то они перерастут в дружбу, а никак не в любовный роман. Они будут друзьями, но не любовниками.
Однако Тед, похоже, не видел картины, которую мысленно нарисовала Элизабет.
— Осторожно, — сказал он, когда она оступилась на неровном грунте спортплощадки.
Рэндольф переплел свои пальцы с ее, и они пошли дальше, взявшись за руки. Его локоть прижался к ее груди. И мгновенная реакция ее тела в пух и прах разбила все хитроумные теории.
— Можно нам покататься на телеге с сеном, мама?
— Конечно.
Голос ее был тонким и слабым.
Мэган и Мэтт живо забрались на телегу.
— Простите, — сообщил возница, — я не имею права везти детей без одного из родителей.
— Нет проблем, — ответил Тед. — Мы тоже едем.
Он забрался на телегу и протянул руку Элизабет. Как-то так получилось, что ситуация вышла у нее из-под контроля. Все, кто уже находился на телеге и стоял сзади них в очереди, выжидательно смотрели на нее. Она могла либо устроить неприятную сцену, либо подать Теду руку, чтобы тот затащил ее наверх. Элизабет предпочла последнее.
Тед удостоверился, что Мэтт и Мэган благополучно устроились, и только после этого отыскал свободное место для них с Элизабет. Она тщательно обернула юбку вокруг ног, чтобы не касаться его бедром.
— Разве не здорово, мама? — спросила Мэган поверх голов сидевших между ней и Элизабет людей. Многие обернулись в ее сторону.
— Прекрасно! — ответила Элизабет, выжимая улыбку. Она слишком явно чувствовала руку Теда у себя за спиной, которой он опирался о борт телеги. Если бы она отклонилась назад, даже совсем чуть-чуть, то прикоснулась бы к его руке, а это все равно что оказаться в его объятиях. Еще никогда Элизабет не держалась так подчеркнуто прямо.
Мужчина, управлявший повозкой, стремился выжать из нее все, что возможно. Загрузив последнюю пару, он, вежливо улыбаясь, сказал:
— Подвиньтесь, пожалуйста, так, чтобы все могли поместиться. Мадам, если вы не против, сядьте к мужу на колени, пожалуйста, — так освободится еще немного места.
С ужасом Элизабет осознала, что он обращается к ней. Все посмотрели в сторону несговорчивой парочки.
— Давай, Элизабет?
Она слышала его тихий вопрос, и голос был нежен, как дыхание, но посмотреть на него Элизабет так и не решилась. Вместо этого, чувствуя себя совершенно беспомощной и покорившись судьбе, она без сопротивления позволила Теду приподнять себя и посадить к себе на колени.
— Спасибо.
Возница поднял задний откидной борт и закрыл его на засов за последними из пассажиров. Затем прошел вперед, уселся на козлы и взял в руки поводья. Тряхнув ими, он оглянулся, весело крикнув:
— Держись, народ! Поехали!
Тележка резко сдвинулась с места. Элизабет, сидевшая слишком напряженно и прямо, потеряла равновесие и дернулась, опрокинувшись на грудь Теда Рэндольфа. Ягодицы ее оказались между его ногами. Она слышала, как он тихо застонал, и подумала: был это стон боли или удовольствия? Спросив себя, что бы ее больше устроило — первое или второе, — она так и не нашла ответа.
31 
