Особенно,... 
109 
– Что происходит?
– Послушайте, Бондюран, – немедленно ощетинился Дэйли, – это как-никак мой дом, и я могу вести себя как угодно, ясно?
Лицо Грея помрачнело, как туча.
– Если в мое отсутствие что-то произошло, я имею право знать.
– О, ради всего святого! – поморщилась Барри. – Делаете из мухи слона. Просто Дэйли слегка вышел из себя, вот и все. Вы уехали, а вокруг дома несколько раз подряд проехал один и тот же седан. В конце концов Дэйли разозлился, выскочил на крыльцо и послал их… сам знаешь куда. Вот и все.
– То есть теперь они знают, что нам известно о слежке. – На лице Грея ясно читалось неудовольствие.
– Дэйли вовсе не хотел…
– Не нужно меня защищать, – бросил Дэйли. После чего набросился на Грея: – Надеюсь, вы не собираетесь держать меня под замком в собственном доме?! – прорычал он.
– Не будем ссориться, – неожиданно мягким тоном сказал Грей. Для Барри это стало неожиданностью. – Я забочусь лишь о вашей безопасности. И о безопасности Барри. Вы, похоже, так и не поняли, что эти люди ни перед чем не остановятся. Даже перед убийством. Прошу вас, не провоцируйте их – не хочу, чтобы ваша смерть была на моей совести.
Дэйли надулся – точь-в-точь обиженный ребенок, которого ни за что поставили в угол. Он ограничился коротким кивком, давая понять, что принял слова Грея к сведению.
– Проклятье, – буркнул он, поднимаясь на ноги. – Лично я иду спать.
Барри, вызвавшись убрать на кухне, пожелала ему доброй ночи. Грей последовал примеру Дэйли. Поскольку вечернее совещание заговорщиков закончилось, Барри первым делом выключила радио и облегченно вздохнула, когда на кухне установилась благословенная тишина. Потом наскоро навела на кухне порядок и отправилась в гостиную.
Грей устроился в углу дивана, откинув голову на спинку и вытянув длинные ноги чуть ли не на середину комнаты. Полумрак рассеивал только пробивавшийся сквозь щелку между портьерами слабый свет фонарей, поэтому Барри могла различить только силуэт Грея.
Первые восемнадцать лет жизни она была вынуждена провести с людьми, которые были так озабочены тем, чтобы сделать друг друга несчастными, что совсем забыли о необходимости дарить счастье собственному ребенку. Может, поэтому она и выбрала профессию, которая давала возможность быть услышанной. Тележурналистика не для тех, кто привык держаться в тени. Отвергнутая собственными родителями, она добилась того, что теперь о ней знали все. Да, ее ругали все кому не лень, над ней смеялись, – однако игнорировать ее мог разве что дурак. Или Грей Бондюран. Барри страшно бесило то, с какой легкостью он умудрился забыть о ее существовании – вернее, не о ней, а о том, что было между ними. С того самого утра Грей упорно делал вид, что ничего не произошло. Да, конечно, это был случайный секс, и Барри вовсе не рассчитывала, что Грей станет трубить об этом на каждом углу, но чтобы вот так… Тогда, в мотеле, он ведь даже не попытался затащить ее в постель. Большего оскорбления она и представить себе не могла.
Вот и сейчас – развалился на диване и, судя по его виду, витает где-то в облаках. Барри, конечно, догадывалась, что дразнить Грея такое же безумие, как забраться в клетку ко льву, но благоразумие никогда не входило в число ее достоинств.
Закрыв дверь, она направилась прямо к нему.
– Ты не можешь вечно притворяться, что ничего не произошло, – решив, что можно обойтись без предисловий, заявила она.
– Разве? – Хорошо хоть, не притворился глухим, и на том спасибо, мысленно поздравила себя Барри. – Мы ведь уже договорились, что это был ни к чему не обязывающий секс.
– Верно.
Грей пожал плечами, словно давая понять, что тема закрыта.
– Пусть так, но для чего притворяться, что ничего не было? – упорствовала Барри. – Давай просто признаем, что это было.
– Зачем?
– Ну, просто… просто… – Барри тяжело вздохнула. – Не знаю, – выпалила она. – Просто считаю, что это неправильно!
– Из-за твоего отца? – Даже заговори он по-китайски, Барри, наверное, и тогда не удивилась бы так, как сейчас.
– Что тебе известно о моем отце?
– Что его никогда не было дома. Что он постоянно изменял жене, пока не умер, развлекаясь с очередной любовницей, а твоя мать любила его до такой степени, что после его смерти покончила с собой.
– Дэйли разболтал, да? – с горечью спросила она. – Он не имел права обсуждать с тобой мое детство.
– Не обижайся на него. Можно сказать, я приставил ему пистолет к голове. Не в прямом смысле слова, конечно.
109 
