97 
— Ничего, — досадливо мотнула головой Лика, не зная, чем таким ужасным пригрозить двум явно зарвавшимся девчонкам. Проклятием — глупо. Знали ведь, к кому идут, но ведут себя нагло, можно сказать, вызывающе, значит, колдовства не особенно боятся. Разве что розгами страшить или тем, что папке с мамкой нажалуется. — Плохо вам будет. Вот что.
Аин и Кинни, которым часто грозили поркой собственные родители, не скупясь на слова, безразлично пожали плечами.
— Выбрось из головы нашего вожака! — воинственно сверкнула голубыми глазами Аин.
— Да! Даже не думай о нем, — подхватила Кинни.
Настала очередь Светлолики пожимать плечами. Она и так не думала ни о каких вожаках. Да и не до вожаков теперь. Жрец вылечен, ведьмаки благополучно выдворены из леса: самое время выспаться и перевести дух, пока не стряслось еще что-нибудь непредвиденное.
Двуипостасные истолковали недоуменный жест по-своему и переглянулись, решая, стоит ли переходить от слов к делу (то есть попытаться расцарапать лицо сопернице) или все-таки поуговаривать еще. Конечно, Олек — очень ценный приз, и любая волчица из стаи не задумываясь пожертвует собственным хвостом, чтобы заполучить такого видного волка. Но ведьма не волчица, она не перекидывается в полнолуние, не бегает на четырех лапах, да и хвоста у нее нет. Или есть? Ходили слухи, будто именно наличием хвоста ведьмы отличаются от обычных людей. Но это были обычные слухи. На деле если кто и проверял, то деликатно умалчивал об этом. В любом случае ни одной ведьме не сравниться с волчицей из клана двуипостасных. Значит, надо просто открыть ей на это глаза.
— Ты не понимаешь, с кем собираешься связать свою жизнь, — подала голос Кинни, и Светлолика перевела на нее заинтересованный взгляд светло-серых очей.
— Правда? — искренне изумилась ведьма, действительно не понимая, с кем она собралась связать свою жизнь и почему о ее намерениях знают какие-то непонятные девчонки, а она сама — нет.
«Без меня меня женили. Я на мельнице был», — оторопело припомнила она слова песни.
— Конечно, — со всей серьезностью, на которую была способна, кивнула Аин. — Большую часть времени Олек выглядит как человеческий мужчина, — на последних словах в голосе двуипостасной прибавилось томности, из чего стало ясно, что вожак в любой ипостаси — мужчина хоть куда. — Но в другой он — волк, огромная черная зверюга во-о-от с такими зубами. — Девушка порывисто развела руки в разные стороны, и Светлолика искренне удивилась, как такой величины клыки могут поместиться в пасти оборотня, а не дракона. Не всякому рыбаку везет выловить щуку этаких гигантских размеров.
— Рыщет по лесу в поисках жертвы. Он алчет крови. Все равно какой — звериной или заблудившихся в чаще людей. Страшно? — усердно нагоняла жути Кинни, чтобы ведьму точно проняло. — Говорят, раньше такие целые селения за ночь выкашивали.
— Просто жуткая тварь, — подтвердила состоятельность рассказчицы Светлолика, вызвав у сестер двоякое чувство: с одной стороны, им понравилось, что рассказ произвел должное впечатление на слушательницу, с другой — за именование Олека «жуткой тварью» сильно хотелось повырывать сопернице блондинистые косы. — А если такое рассказать ночью у костра, то никто до самого утра не отважится отлучиться в кустики, как бы сильно ни приспичило. Многие просто не смогут сомкнуть глаз, опасаясь, чтобы черненький волчок не откусил им бочок, и только очень толстенькие, мечтающие похудеть, специально улягутся с краю, потому что станут на волка надеяться.
Девочки снова переглянулись. На их взгляд, ведьма слишком легкомысленно отнеслась к рассказу о второй ипостаси оборотней. Пусть превращение двуипостасных в большинстве своем происходит только в полнолуние, в другое же время они вольны пребывать в любом из своих обликов на выбор, но тем не менее обычные люди относились к волкам, мягко говоря, с опаской. Одно дело, когда под боком мурчит кошка, и другое — когда твой супруг или супруга в любой момент может обрасти шерстью, отрастить внушительные когти с клыками и перегрызть горло. Таких монстров даже среди соседей не терпели.
Аин и Кинни, как всегда, поняли друг друга без слов. Одновременно сбросили домотканые рубашки, развязали шнурки портков, чем до крайности заинтриговали Лику. Ей постоянно приходилось лечить больных разными недугами, но обычно страдальцы предпочитали сначала долго и подробно рассказывать о поразившем их заболевании, а уж потом стыдливо обнажить какую-либо часть тела. Никто не устраивал демонстративного раздевания на поляне, где любой, кому приспичит заявиться к ведьме, может увидеть нечто, не предназначенное для посторонних глаз.
97 
