205 
- Ты действительно хочешь уйти? – не поверила я. – И лишить себя неземного удовольствия общаться с господином Тимахой?
- Нет, конечно, - возмутилась Кесси. – Это просто еще один вариант. Но вот вскрывать я не хочу. Тимаха такой человек, что может и во взломе с целью хищения обвинить…
- Тогда пойдем искать, где он живет. Кто-нибудь из соседей наверняка знает.
Не успели мы отойти от заветной двери на пару шагов, как наткнулись на искомого хозяина лавки. Точнее, он сам на нас наскочил, сопровождая свои действия возмущенными криками:
- Это куда вы собрались? Надо же, смотрите, люди добрые, столько времени ждал, пока на меня внимание обратят личности богомерзкие, и что я вижу?! Пришли, махнули хвостом и ушли!
- Это откуда у нас хвосты? – тихо поинтересовалась я, ошарашенная таким напором.
- Это образно, наверное, - неуверенно и так же негромко ответила Кесси. Я, повысив голос, пояснила Тимахе.
- На вашей лавке замок висит, и рядом не было никого. Не вскрывать же его?
- Еще бы вы его вскрывали! – еще сильнее разгневался Тимаха. – Для того и висит, чтобы нечисть на улицу не выскочила, добрых людей не терроризировала!
Мы с Кесси недоуменно переглянулись. По моим представлениям, в лавке не могло быть ничего настолько страшного, чтобы держать его под замком. Запутники предпочтут сидеть в теплом доме, чем без веской причины выскакивать на холод, впрочем, как и все домовые.
Тимаха, к несчастью, заметил наши взгляды, истолковав их в присущей ему манере.
- Вот, люди добрые, видите, что происходит? Не хотят ведьмы пакостные исправлять плоды рук своих! Ибо нет сомнения, что это они сами же и натворили! А теперь боятся, что выплывет дело их рук на воду чистую! Специально невидимой нечисть свою сделали, чтобы мирным гражданам проблемы создавать и синяки оставлять! Вот, глядите! – Лавочник содрал с головы бобровую шапку и с готовностью предъявил всем желающим большой багрово-фиолетовый синяк за левым ухом.
Прохожие, привлеченные его криками, останавливались и с восторгом взирали на разворачивающееся перед ними представление. Я тоскливо подумала, что Брендт, возможно, и был прав, предлагая нам не связываться с Тимахой. Да в конце-то концов, это нам от него что-то нужно или ему от нас? И я оборвала пламенную обличительную речь, холодно поинтересовавшись:
- Господин Тимаха, если вы действительно хотите покончить с так досаждающей вам нечистью, то прекратите болтовню и откройте, наконец, замок. Дайте нам заняться делом или признайтесь, что вы просто искали повод, потому что хотели поговорить на любимую тему.
Тимаха открыл рот, явно собираясь что-то ответить, но толпа, окружающая нас, загомонила, и возгласы, доносившиеся оттуда, были в нашу поддержку. Лавочник поспешно развернулся и угрюмо побрел к двери. Ржавый древний замок никак не хотел поддаваться, и я успешно подавила в себе желание помочь ему хорошим заклятием.
Наконец, после десятиминутной возни с упрямым устройством, сопровождающейся незензурным бурчанием по поводу чьей-то матери, дверь распахнулась.
- Добро пожаловать, - ехидно произнес Тимаха, широким жестом предлагая нам войти. Мы, исключительно вежливо поблагодарив за оказанное нам доверие, переступили негостеприимный порог. Громкий хлопок оповестил, что дверь за нам тут же захлопнули.
- Надеюсь, он не станет запирать нас здесь? – задумчиво спросила Кесси.
- Даже если станет, мы все равно не останемся навсегда в этой лавке. Вот тогда у нас будет полное право выломать дверь. Или стену, - улыбнулась я. – Ален показал мне прекрасное заклинание. Ладно, давай лучше посмотрим, что здесь происходит и кого Тимаха так усиленно опасается.
- Мда… - хором произнесли мы, оглядевшись.
Из окон в помещение проникал тусклый свет серых пасмурных весенних сумерек. Его явно не хватало, чтобы разглядеть творившийся в лавке разгром, так что пришлось засветить еще по парочке пульсаров, развесив их по углам. В прошлый раз мы пробыли у Тимахи совсем недолго, однако различие между тем, как выглядела комната тогда и сейчас, бросалось в глаза. Не было ни развернутых на длинных столах отрезов ткани, ни аккуратно сложенных на полках двух высоких открытых шкафов рулонов материи, ни красивых готовых платьев, выставленных в качестве образца. Пустые вешалки частью сиротливо висели на гвоздях, вбитых в стены, частью валялись на полу, усыпанному обрывками тряпок, лент, дорогих кружев и спутанными нитками. Полки шкафов зияли разверзшейся пустотой, а гладкая поверхность столов была поцарапана и местами выщерблена. Единственное оставшееся в комнате кресло через продранную чьими-то когтями обивку демонстрировало свои внутренности. И что самое странное – все поверхности в лавке были присыпаны землей. Где-то она представляла собой мелкий серый порошок, где-то лежала крупными темными комьями, но, несомненно, это была земля.
205 
