40 
— Здравствуйте! Вы, наверное, уже поняли, кто я?
Роман с Георгием возбужденно привстали.
— Похоже, еще один конкурент. — Георгий был саркастически вежлив.
Я вспыхнула.
— Не конкурент, а человек, которого я люблю! — у меня от злости запылало лицо и пальцы сами собой сжались в кулаки.
Заметив это, Георгий помрачнел еще больше. Похоже, он понял, что я вовсе не шучу. Роман же, наоборот, был вне себя от негодования.
— Я этого не допущу! Ты моя жена! Я тебя люблю! — он сыпал словами, как мусором, не вдаваясь в их смысл.
Семен спокойно ждал, когда он выговорится. Но вот Роман схватил кружку, чтобы смочить высохшее горло, и Семен весомо бросил:
— Все это чушь! Если бы Рита любила кого-то из вас, меня бы здесь не было. К тому же я что-то в этой темпераментной речи ни разу не услышал ни слова о том, чего же хочет сама Рита. Я, мне, и снова я. По моему разумению, до любви здесь, как до луны.
Его неожиданно поддержал Георгий.
— Он прав. В любви главное правило — чтобы тому, кого любишь, было хорошо. И если ему с отбой плохо, его нужно просто отпустить. Я виноват перед тобой, Рита, и больше мешать тебе не буду. Если ты хочешь развода, хорошо, в понедельник сходим в ЗАГС и подадим заявление.
Это сняло с моих плеч огромный камень, и я благодарно ему улыбнулась. Он прерывисто вздохнул и уставился в стол.
Мне показалось, это его решение вызвано больше желанием осадить Пронина, чем осознанием необходимости ухода из моей жизни. Но, с другой стороны, прожил же он без меня столько времени, причем очень продуктивно, значит, не так уж сильно я ему и нужна.
Или я уговариваю собственную совесть? Ведь всегда неприятно причинять боль человеку, который тебя любит, вот и выдумываются сами собой оправдания. Как бы то ни было, обратной дороги нет.
Оставался Роман, который был откровенно против. Но Семен вдруг с лукавой улыбкой спросил у него:
— В газетке «Жизнь звезд» было написано, что в вашем особняке живет восходящая звезда Марина Пальцева. Это правда?
Роман, не ожидавший подобного разоблачения, несколько раз моргнул и с ненужным пафосом заявил:
— Это вранье!
Я достаточно хорошо изучила своего бывшего любовника, что бы понять, что на сей раз врет он.
— Понятно. Интересно, чтобы ты делал, если б я согласилась уехать с тобой? Быстренько выставил бы ее из дома, как это уже не раз бывало с моими предшественницами?
Роман не знал, как оправдаться.
— Мне было отчаянно тоскливо, а она так похожа на тебя! Это просто неравноценная замена! Я так страдал, что мне нужно было хоть как-то развеяться!
Я рассмеялась.
— Вот и продолжай развеиваться дальше! Я тебе мешать не собираюсь! Но и ты мне жить не мешай!
Роман выпрямился во весь рост и напыжился. Но разразиться пламенной речью ему не дал Георгий.
— Я за этим прослежу! И если ты примешься за старое, жди крупных неприятностей!
Эти слова прозвучали достаточно весомо. Пронин кинул вокруг сердитый взгляд и заявил:
— Ну, хорошо! Я уйду! Но помни, Рита: я тебя люблю! Ты в любой момент можешь позвать меня, и я тут же прилечу!
С этими пафосными словами он вышел из кухни. Послышался стук закрывающейся входной двери. Георгий сердито посмотрел ему вслед и что-то неприязненно пробурчал себе под нос. Потом встал.
— Я тоже ухожу. И, так сказать, присоединяюсь к словам предыдущего оратора. — И мягко добавил: — Будь счастлива, Рита. Но и свою прежнюю семью не забывай!
Он вышел, а я подумала: как будто можно забыть детей и все то, что нас когда-то связывало. Семен проводил Абрамова долгим взглядом.
— Тебе тяжело?
Мне и в самом деле было не по себе, подобные разборки мне никогда никакого удовлетворения не приносили. Но все-таки тяжести на сердце не было, впрочем, так же, как и радости.
Он понял мое состояние без слов.
— Немного отойдешь, и станет легче. Слишком много энергии ушло на выяснение отношений. Может, пройдемся? Мне обычно становится легче на свежем воздухе.
Я кивнула, и мы, накинув куртки, вышли из дома. Я повела его на берег Волги, в свою беседку. Он огляделся и признал:
— Красивые места. Даже очень. Ты хочешь жить здесь?
— Хотелось бы. Но ведь тебе будет неудобно ездить на работу?
— Наоборот. Наши земли начинаются почти у самого Пореченска, отсюда минут пятнадцать ходу на машине. Мне будет даже удобнее начинать работу с объезда полей, можно и на фермы с перерабатывающим заводиком заглянуть, они как раз по дороге. А контора в последнюю очередь. Я в ней за весь день бываю минут двадцать-тридцать, не больше. Так что жить здесь с тобой — оптимальный вариант.
Вот теперь в моей душе основательно полегчало. Мне так не хотелось вновь оставлять бабушкин дом, что я новыми глазами посмотрела вокруг. Благодаря Георгию кругом царил порядок. Но все равно, так много нужно сделать, чтобы жить здесь с удобствами круглый год!
Прижав меня к себе, Семен поцеловал в губы и вдруг воскликнул:
— Вот это да!
Я машинально обернулась и увидела то, что так восхитило его. По самой середине Волги, распуская белоснежные паруса, уплывала знакомая мне яхта.
— Красивое суденышко! Постой, да это «Маргарита»! Не в твою ли честь она так названа?
— Нет, ее назвали задолго до моего знакомства с Прониным. Но поплавать мне на ней довелось.
Семен плотнее прижал меня к себе.
— Не жалеешь об упущенных возможностях?
Его голос звучал обеспокоенно, и я постаралась его успокоить:
— Конечно, нет. Эта роскошная яхта всегда казалась мне тюрьмой.
Он ласково провел тяжелой рукой по моим волосам.
— Понятно. Но это позади. А впереди, надеюсь, новая жизнь, гораздо лучше прежней. И для тебя и для меня.
Белоснежная яхта уплывала все дальше, я провожала ее безразличным взглядом, всем сердцем надеясь, что слова Семена сбудутся.
40 
