182 
Эрика посмотрела на Бронана и, заметив, что он улыбается, зашагала назад.
— Значит, Бронан успел и про больницу Вам рассказать?
— Успел, — закивала в ответ мать Бронана.
— А про то, как они с Кимао, Орайей и Йори решили организовать гонки в пустыне?
— Гонки?
— Да. Гонки в пустыне на одноместных кораблях.
— Эрика… — застонал Бронан.
— Бронан! — воскликнула мать.
— И, конечно же, никто из них не спросил мнения своих матриати на этот счет, — Эрика ехидно улыбнулась и покосилась на Бронана.
— Eri, ты сейчас моих родителей до сердечного приступа доведешь!
— Знал бы ты, какой сердечный приступ пережила я, когда наблюдала за твоим полетом!
— Так, значит, — закивала в ответ мать Бронана и наклонилась к Эрике. — Может, он еще и пьян был? — спросила она.
— Н-н-нет, что Вы! — замахала руками Эрика, припоминая, с каким трудом пьяный Бронан слазил с сидения этого маленького кораблика. — Он был абсолютно трезв!
— А-то я уже начала беспокоиться, — с облегчением, выдохнула свекровь.
— Мама, я бы не сел за штурвал после подпития, — покачал головой Бронан.
«Eri, может, все-таки уйдем отсюда?» — мысленно обратился он к Эрике.
«Ну, что ты, милый, пусть родители узнают, какой ты у меня „идеальный“ муж».
«Юга…»
«А-га, молись Юге, любимый. Молись. А я пока продолжу…»
— А Вы знали, что Бронан преподает в школе летное мастерство?
— Правда?! — воскликнула мать.
— Правда, — кивнула в ответ Эрика и улыбнулась, глядя как глаза этой женщины наполняются гордостью за сына. — Чистая правда. У него есть девять лучших учеников. Иногда они приходят к нам в гости, и тогда я пеку для них свое фирменное печенье в виде одноместных летающих кораблей. Бронан говорит, что они приходят только ради того, чтобы поесть печенья, но я-то вижу, как все они разинув рты внимают каждому его слову.
«Я люблю тебя, Eri», — мысленно прошептал Бронан.
«И я люблю тебя, Бронан», — так же, мысленно, ответила Эрика и продолжила свой рассказ о школе и многочисленных учениках ее супруга.
* * *
Родителей Террея вызвали по внутренней командной связи, и они были вынуждены оставить сына одного. Террей сидеть взаперти не хотел, потому принял решение немного прогуляться, а, заодно, узнать, как дела у Йори.
А дела у Йори были по-настоящему плохи. На протяжении часа он кричал на отца и спорил с ним, пытаясь отстоять не только собственные права на средства, которые достались отцу после смерти Йори, но и права на личные «неправильные» отношения с «пидорасом», который его совратил. Ругань периодически смолкала, но это происходило только в те моменты, когда отец в очередной раз наполнял свой бокал и осушал его до дна.
— Я хочу видеть этого щенка здесь! В этом кабинете!
— Не вмешивай в это дело Террея! — повышенным тоном отвечал Йори.
— Говнюк, имел наглость не только жить за твой счет, но и затащить тебя на Атрион!
— Эти вопросы тебя совершенно не касаются!
— Когда я «поднял» отчеты по твоим тратам за последние три года перед смертью, я пришел в ужас! Дорогие костюмы — матриати, эксклюзивные тряпки, обувь, сделанная на заказ! Ты тратил на еду и спиртное по пятнадцать тысяч акроплей в месяц! Что за аппетиты у твоего дружка?! Ответь мне!
— Я жил по своим доходам и тратил свои средства так, как хотел!
— Это он тратил твои средства так, как хотел! Ты — работал, а он — тратил! Кто из Вас зрячий, объясни мне? С каких это пор матриати вытирает ноги о того, от кого зависит? Где твое достоинство? Где твоя честь, наконец? Ты же один из Кораи!
— Не важно, какая у меня фамилия. Я связан с ним и буду связан с ним всегда!
— Кто-нибудь, позовите этого щенка сюда! Я хочу взглянуть ему в глаза и задать свои вопросы! Немедленно!!!
И братья и сестры Йори остались сидеть на своих местах. Мать молчала, то и дело потирая лоб и уставшие глаза. А отец… Отец был уже пьян. Ничего, в принципе, не изменилось. В общей сцене не хватало только присутствия матриати отца.
— А где няня? — будто опомнившись, спросил Йори. — Почему с Вами нет Равении?
Мать Йори поджала губы и отвернулась в сторону. Отец, поднявшись с места, наполнил свой бокал, и вновь уселся на стул.
— Отец, где Равения? — повторил свой вопрос Йори.
— Равении уже нет, сынок, — произнесла мать, прижимая кулак к губам. — Она погибла в первые дни бомбардировок Деревы.
182 
