105 
— Он пригласил меня осмотреть свой корабль!
— Надеюсь, вы отказались.
— Теперь я, несомненно, это сделаю, — заверила она. — И как это власти позволили ему вообще войти в порт?
— Он пришел в Лондон с пустыми трюмами, дорогая, привезя лишь сахарный тростник.
Элис почувствовала волнение.
— Спасибо, что сказали мне правду, Томас. Какой же Янссен презренный человек!
— Сам институт работорговли вызывает презрение. В конечном счете остальной мир последует совету Великобритании и откажется от использования рабского труда. По крайней мере, я на это очень надеюсь.
Они уже достигли экипажа, в котором сидела Ариэлла, то и дело бросавшая на них недовольные взгляды. Выражение лица Блэра смягчилось.
— Я ведь не расстроил вас своими словами?
— Едва ли меня можно назвать хрупким цветком, — возразила Элис.
Тем не менее, она пребывала в ужасе, потому как никогда прежде ей не доводилось встречаться с работорговцем.
— Нет, — согласился Блэр. — Вы самая сильная женщина из всех, кого я знаю. А де Уоренн чертов идиот.
Элис села в экипаж в хорошем настроении, но тем не менее немного раздосадованная, что он снова упомянул Алексея. Поцеловав ее руку в перчатке, Блэр откланялся. Наблюдая за тем, как он уходит, Элис думала о своем муже.
Она чувствовала себя загнанной в угол, даже пойманной в ловушку. Она являлась женой Алексея и хотела, чтобы ее брак был хотя бы терпимым. Блэр же мечтал сделать ее своей любовницей. Элис понятия не имела, как ей лучше поступить, за исключением того разве, что следует дождаться возвращения супруга.
В конце концов, в июне он отправится в Китай.
Это, в свою очередь, означало, что ему придется вернуться в Лондон на свой корабль, причем в самое ближайшее время. После чего он снова оставит ее одну.
К разочарованию Элис, ей казалось, что она с нетерпением ожидает возвращения Алексея.
Скрестив руки на груди, Алексей взирал на величественный фасад своего оксфордского дома, подъезжая к нему в экипаже. Последние три недели он провел по большей части в филиале компании «Грузоперевозки Уиндсонг» в Лимерике, где осуществлялось строительство двух клиперов. Он принял в этом самое непосредственное участие, внеся в их дизайн некоторые изменения. Также Алексей начал проектировать яхту, которую намеревался использовать для личных нужд, и дни напролет проводил за чертежным столом. Помимо этого он занимался стрельбой, охотой и верховой ездой с соседями. Он даже участвовал в охоте на лису — и заработал растяжение связок плеча вследствие неудачного падения с лошади.
Несколько ночей в Дублине Алексей посвятил дебошу, и одна девчонка из таверны до сих пор не шла у него из головы, как, впрочем, и вечер, проведенный за покерным столом, когда он лишился не только трех сотен фунтов, но и пары лучших своих сапог. Обычно он играл превосходно — разве выигрыш плантации на островах Гори в прошлом году не является тому ярким свидетельством?
Нынешняя же плохая игра объяснялась теми же причинами, по которым Алексей столько времени проводил за чертежами. Если говорить начистоту, то и падение его с лошади во время охоты на лис можно было списать на то же обстоятельство — он был чрезвычайно расстроен.
Алексей угрюмо взирал на свою парадную дверь палисандрового дерева. Накануне, когда он собирал свои вещи для возвращения в Лондон, им овладело темное неприятное предчувствие. Он уехал из города из-за Элис, чтобы избежать ее общества и собственного плотского влечения к ней, но все эти три недели она незримо присутствовала в укромном уголке его сознания, вне зависимости от того, что он делал и с кем. И теперь он не мог думать ни о ком, кроме Элис О'Нил и ее извечной любви к флирту с другими мужчинами ради того только, чтобы досадить ему.
Но теперь она не просто флиртовала. Она была влюблена в Томаса Блэра.
Образы жены наводнили его сознание, и он больше не противился их появлению. Некоторые являлись безвредными, другие откровенно опасными: Элис представала перед ним то изысканной хозяйкой, облаченной в синее шелковое платье и в украшениях с сапфирами, то чарующей соблазнительницей в полупрозрачном пеньюаре. Видение сменялось видением: вот она с достоинством ведет хозяйство, а вот отвергает его авансы, щеки ее при этом розовеют, а в глазах пылает такой же огонь, что и в его собственных. Всякий раз Элис представала перед его мысленным взором невероятно прекрасной — самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел, но всякий раз за ее спиной маячил неясный силуэт Блэра.
105 
