Особенно,... 
126 
– Он уже здесь. Кемаль принес его из «Америкэн экспресс» пару дней назад. Я распорядилась поставить его в студии.
– Почему ничего не сказала мне?
– Потому что я знала, что ты захочешь включить его. Лучше сядь поудобней, а я приготовлю тебе чашку чаю. – Она направилась в кухню. – А после чая – отправляйся в постель!
– Но это же пустяковая рана. В спецназе я бы провалялся с ней не больше чем полдня.
– Я всегда была о спецназе не лучшего мнения, – презрительно фыркнула Кэтлин.
Алекс продолжал стоять, разглядывая ее.
– Ты сядешь наконец? – раздраженно проговорила она. – Ты сейчас не со своими друзьями-солдатами и не обязан разыгрывать супермена. Никто не требует от тебя этого. Ты когда-нибудь можешь быть просто интеллигентным человеком, умеющим рассуждать здраво?
Искра изумления пробежала по его лицу, он усмехнулся, опускаясь в кресло, на которое ему указала Кэтлин.
– Так-то лучше. – Чайник начал посвистывать, она сняла его с огня и приготовила заварку.
Он чуть прищурился, внимательно разглядывая ее.
– Ты стала другая, – наконец медленно произнес он. – Совершенно переменилась.
– В самом деле? – Она поставила поднос с чайными приборами на маленький столик.
Алекс рассеянно смотрел, как она разливает чай.
– Не старайся задеть меня, я все равно не обижусь.
Она осторожно взглянула на него.
– О чем ты?
– Ты все еще не можешь простить мне Вазаро. Что ж, ты имеешь на это право.
– Что это? Приступ раскаяния и самокритики?
– Да, такое со мной тоже случается.
Алекс взял свою чашку и не спеша начал потягивать чай.
– Скоро ты будешь занята настолько, что у тебя не останется времени вспоминать прошлое. – Он поставил чашку на столик и откинулся на спинку кресла. Внезапно Алекс показался ей ожившим и бодрым, от его грусти и усталости не осталось и следа, вернулась его прирожденная, чуть ли не королевская самоуверенность. Это всегда стесняло Кэтлин.
– Если ты закончил пить свой чай, – сказала она сухо, – то можешь отправляться в постель.
– Через несколько минут.
– Скоро стемнеет. Надо зажечь свет.
Ей казалось, что сумерки делают обстановку слишком интимной. Она встала и пошла к выключателю. Теплый золотистый свет озарил комнату.
– Почему спецназ? – неожиданно спросила она.
– Снова о том же? – Он пожал плечами. – Это особые элитные войска, туда берут далеко не каждого. Для отца при его амбициях это было предметом гордости, все равно как перо на шляпе, – сын в спецназе… – Алекс остановился и взглянул на Кэтлин, внимательно слушавшую его. – Тебе это действительно интересно?
Она кивнула.
– Тогда я начну с самого начала. Моя мать умерла, когда мне было пять лет. Мы жили тогда в Бухаресте. Уже в это время я демонстрировал незаурядные интеллектуальные способности, и меня готовили к карьере государственного чиновника. Но когда мне исполнилось шестнадцать, отец вдруг вспомнил о моем существовании и выразил недовольство тем, что я воспитываюсь вдали от него. Он заявился в Бухарест и заставил меня уйти из школы. Он решил взять меня с собой в Россию.
– И как ты к этому отнесся?
– С одной стороны, мне не хотелось возражать отцу. У меня еще сохранялись юношеские иллюзии о доме и семье. И в то же время я был расстроен, потому что представлял себе будущее совершенно по-другому.
– А где ты встретил Павла?
– В спецназе. Мы вместе проходили обучение. – Он помолчал. – Я отвечу на все твои вопросы, но давай не будем говорить о Павле.
– Почему?
– Он был моим другом. И я не смог уберечь его. Мне тяжело говорить об этом. Прошу тебя, давай о чем-нибудь другом.
– Ты не хотел отвечать и на некоторые другие вопросы.
– Да, это так. Я вообще не склонен откровенничать, как ты успела заметить. И все же что еще ты хотела бы знать?
Она покачала головой и встала.
– Ладно, это не мое дело.
– Ты спрашивала однажды, почему я ушел из КГБ. Мне надоело, что меня используют, и я думал, что в Америке смогу жить собственной жизнью. Но увы! – Он пожал плечами. – Я лишь поменял одного хозяина на другого.
Ничего удивительного в том, что Алекс думал, будто в этом мире каждый ищет выгоду. С самого детства его использовали: родители, школа, правительство, – часто с беспощадной жестокостью. Даже она сама пыталась использовать его. Кэтлин вдруг поняла это. Она упрекала его за то, что он пытался манипулировать ею. Но разве она не стремилась использовать его интеллект и деньги ради своего Вазаро? Она поставила чашки на поднос и понесла на кухню.
126 
