106 
Лоис сидит с совершенно безмятежным лицом, а меня при взгляде на нее мутит. Она и вправду имитировала самоубийство?
– Но как так можно? Вы всех перепугали! Люди на самом деле переживают!
– Знаю, – отвечает Лоис. – В этом весь смысл. Чем ниже ты падаешь, тем больше тебя полюбят, когда ты выкарабкаешься. Ну поймите, – вздыхает она, увидев выражение моего лица, – конкуренция здесь сумасшедшая. Нужно постоянно напоминать о себе. А публика любит историю, сюжет. Вы разве не любите? Не читаете «Ю-Эс уикли».
– Да, но…
– И что, верите каждому слову?
– Нет, но…
– Так какая разница?
– Но ведь не все там неправда! – с жаром восклицаю я. – Иначе какой смысл?
– Почему? Какая разница? Главное – поддерживать интерес публики.
Притихнув, я вспоминаю статьи, которые мы со Сьюз читали в светской хронике. Есть ли разница, правду там пишут или нет? Я, например, всегда принимала за чистую монету рассказы о постоянных стычках между актерами «Нашего времени». А вдруг зря? Вдруг Сельма Диаво на самом деле совсем не стерва? Я так давно читаю о звездах, что они мне стали как родные. Я знаю, чем они живут, знаю их друзей, помню их взлеты и падения. По личной жизни Дженнифер Энистон я, наверное, могла бы диссертацию защитить.
Но ведь, если вдуматься, все это просто набор картинок, заголовков и «цитат» из «источников». Ничего подлинного.
– Погодите, – спохватываюсь я. – Если вас будут считать неврастеничкой, кто предложит вам сниматься?
– О, предложат, еще как! Уже предлагают. В ролях клептоманок и магазинных воровок. – Лоис вдруг заливается хохотом. – Ничего, сначала смешают с грязью, потом простят. Закон Голливуда.
Беззаботность Лоис начинает меня бесить. Она хоть понимает, как я за нее переживала? При том что я ее едва знаю! А как же ее друзья? А родители?
Хотя о чем я, родители у нее умерли. А друзей нет. (Так, по крайней мере, говорилось в «Нэшнл энквайерер». Но, может, и это вранье?)
– Я думала, вы на грани, – обвиняющим тоном заявляю я. – Вас так колотило… и шатало… вы едва дышали…
– Я актриса, – пожимает плечами Лоис.
– Мы актеры, – поддакивает Сейдж. – Мы играем.
Я возвращаюсь мысленно на несколько недель назад и вызываю в памяти пойманную на краже Лоис – робкую серую мышь в толстовке с капюшоном. Трясущиеся руки, прерывающийся шепот, нервные гримасы… Актерская игра? Хотя чему тут удивляться? Лоис одна из лучших в мире актрис. Но все-таки… У меня тогда даже сомнений не возникло. Едва удерживаюсь от просьбы повторить сцену на бис.
– А как же Люк? – поворачиваюсь я к Сейдж. – Он хотя бы догадывается?
– Нет, вряд ли. Хотя он не дурак. Спросил меня с самого начала, не сфабриковано ли это все? Я, конечно, заверила, что нет. Он тебе что-нибудь говорил?
– Ничего.
– Он не должен узнать, – предупреждает Лоис. – Ни о чем. Любая попытка одурачить американскую публику требует элемента искреннего неведения.
– «Женщина президента», – радостно щебечет Сейдж, и они с Лоис ударяют по рукам.
Точно, я уже слышала эту фразу от Лоис. Когда она играла вице-президента и носила костюмы в тонкую полоску.
– Люк – наш элемент искреннего неведения. И Аран тоже. Они оба честные, им доверяют…
– Люк молодец. Когда все уляжется, ты к нему обратись обязательно, – советует Сейдж Лоис. – У него голова классно варит насчет всяких стратегий. И он такой джентльмен.
– Но Сейдж… – Я даже не знаю, как спросить. – Вражда с Лоис – это ведь не Люк придумал?
– Ну да, пришлось слегка отступить от намеченного плана. – Сейдж откидывает волосы за спину. – А что, сработало же! Только не говори ему, ни в коем случае. Знаешь, что он мне предлагает? Заняться благотворительностью. Типа съездить в какой-нибудь Дарфур. – Она делает брезгливую гримасу. – Я ему сказала, что разузнаю сегодня, как там с минными полями. Вот, кстати, ты меня и прикроешь! – оживляется она. – Скажешь, что звонила, а я с головой в Интернете, копаю благотворительные сайты.
– Я не стану врать Люку! – ужасаюсь я.
– Но правду ты ему тоже не скажешь.
– Бекки, вы теперь наша, – заявляет Лоис сурово. – А если вы наша, то с потрохами.
Тоже цитата из какого-то фильма, но из какого, я не помню. Что-то про мафию, наверное.
– Мы введем вас в мир шоу-бизнеса, – продолжает Лоис. – Будете одевать нас обеих для публичных выходов. Обрастете связями, раскрутитесь как стилист. Но говорить нельзя никому. – Сверкнув на меня глазами, она встает из-за стола, и вид у нее становится властный и угрожающий, как в том фильме, где она играла акулу юриспруденции и по совместительству серийную убийцу. – Никому!
106 
