36 
– Ясно, – хмурится девушка. – А еще кто-нибудь есть?
– Э-э… сейчас нет. А вы не знаете, где Ненита Дитц? Мне надо ей кое-что передать.
Ха! Ловко я? А потом просто попрошу напомнить, где ее кабинет.
Девушка морщит лоб.
– Они же вроде на натуре все?
На натуре? Вот те раз. Как мне не пришло в голову, что она может быть на натуре?
– Хотя, может, вчера уже вернулись, кто их разберет. – Ненита Дитц девушку, похоже, совершенно не интересует. – Так где остальные? – Она нетерпеливо шарит взглядом по цеху, и до меня наконец доходит, что она имеет в виду тех, кто здесь обычно работает.
– Не знаю, – пожимаю плечами я. – Никого не видела.
По-моему, я справляюсь на ура. Что и требовалось доказать: главное – уверенность в себе.
– Они что, не понимают? Съемки в самом разгаре!
– Вот именно, – сочувственно киваю я. – Могли бы подумать головой.
– Что за отношение…
– Ужасно, – соглашаюсь я.
– Некогда мне кого-то вылавливать, – вздыхает девушка. – Ладно, значит, придется вам. – Она разворачивает белую хлопковую сорочку с пышным жабо.
– Что? – теряюсь я, и глаза девушки сужаются.
– Вы ведь швея?
У меня каменеет лицо. Швея?
– Э-э… Да, конечно, – вечность спустя выдавливаю я. – Швея, да. Кто же еще?
Нужно уносить ноги. И поскорее. Но не успеваю я сделать и шага, как девушка протягивает мне сорочку.
– Вот, это для старшей миссис Бриджес. Подшить снизу на полдюйма. Потайным швом, в таких костюмах всегда только потайной шов, – добавляет она. – Дейдре наверняка вас предупредила. Она вам показала насадку?
– Да-да. – Я напускаю на себе профессиональный вид. – Потайным швом. Вообще-то я как раз собиралась выскочить глотнуть кофе, так что подошью попозже. – Я кладу сорочку рядом со швейной машиной. – Приятно было познакомиться…
– Господи боже! – взрывается девушка, и я подскакиваю от неожиданности. – Какое может быть попозже? У нас съемки! Без году неделя, и уже с таким настроем?
Я испуганно пячусь.
– Простите…
– Вы намерены работать? – Девушка кивает на швейные машины и скрещивает руки на груди. Выхода нет. Я в ловушке.
– Хорошо, – сглотнув, говорю я и сажусь за машинку. – Вот.
Я видела, как шьет мама. И Дэнни. Подкладываешь ткань под иголку и жмешь на педаль. Ничего сложного.
С пылающими щеками я осторожно подсовываю сорочку под лапку.
– А накалывать не будете? – скептически осведомляется девушка.
– Э-э… я накалываю в процессе. Так мне привычнее. – Я осторожно давлю на педаль, и, к счастью, машинка стрекочет, как у настоящей швеи. Взяв со стола булавку, я втыкаю ее в ткань и прошиваю еще чуть-чуть. По-моему, правдоподобно, лишь бы девушка не вздумала подойти поближе.
– Хотите, я вам ее сама принесу, когда подошью, – предлагаю я. – Вы ведь, наверное, торопитесь?
К моему облегчению, в наушниках у девушки раздается треск, и, раздраженно мотнув головой, она выходит в коридор, где лучше слышно. Я тут же прекращаю шить. Слава богу. Пора смываться. Но не успеваю я выбраться из-за машинки, как дверь распахивается, и девушка возникает снова.
– Еще они просят защипнуть спереди. Подшили уже?
– Эм-м, – сглатываю я. – Почти.
– Ну так заканчивайте и сделайте защипы. – Она хлопает в ладоши. – Скорее! Там ждут!
– Сейчас. – Кивнув, я снова запускаю машинку. – Защипы. Сейчас сделаю.
– И две дополнительные складки по окату рукава. Можете?
– По окату. Само собой.
Я бодро прокладываю строчку, потом поворачиваю рубашку и прокладываю еще шов. Девушка не спускает с меня глаз. Что ей, заняться больше нечем? Других дел нет?
– Вот. А теперь… защипнем.
Понятия не имею, что я творю. Верчу сорочку туда-сюда, расчерчивая ее швами вкривь и вкось, боясь остановиться, боясь поднять голову. У меня одно желание: пусть девушка наконец уйдет. Уходи, пожалуйста, уходи… пожалуйста, пожалуйста…
– Доделываете? – Девушка напряженно слушает наушник. – Там ждут.
Я, кажется, увязла в бесконечном швейном кошмаре. Рубашка накрепко простегана путаницей извилистых швов. Я судорожно жму на педаль, строчу то вперед, то назад, моля, чтобы кто-нибудь уже меня спас…
– Эй! – Девушка повышает голос, перекрикивая стрекот машинки. – Вы меня слышите? Ау! – Она стучит по столу. – Слышите меня?
– Ой. – Я отрываюсь от работы, словно только что очнулась. – Простите. Увлеклась.
– Забираю? – Она протягивает руку.
Я смотрю на нее долгим взглядом. В ушах стучит кровь. Вот-вот девушка выхватит из машинки злосчастную сорочку – и конец всему. Девушка запрет меня здесь, потом примчится внутренняя студийная охрана в черных куртках, и весь мой план рухнет, даже не начав претворяться в жизнь.
36 
