102 
Колдовской жезл в руках Брэнны теперь мерцал все чаще.
– Уже близко.
– Вон там. – Фин указал на густые заросли увенчанного толстыми черными шипами кустарника и вьющиеся плети лиан с красными ягодами – как застывшими каплями крови. – Там, в глубине, и есть пещера Мидора. Я чувствую, как меня тянет. Так же явственно, как чувствовал ожог, когда Кэвон оказался по нашу сторону реки. Путь свободен.
– Что-то не похоже, что свободен, – заметила Айона. – Без риска для жизни туда не пройти. – Она на пробу постучала плоской стороной клинка о шип, прислушалась к металлическому звуку удара стали о сталь и покачала головой. – Верная смерть!
– Я через эти заросли не пойду, а перенесусь в другое время. Впрочем, когда все будет позади, мы непременно сюда вернемся, уже в полном составе, и сожжем эти колючие плети, а потом очистим землю солью и освятим.
– Постой! – Брэнна взяла его за руку. – Коннор мне еще не сообщил, заглотнул ли Кэвон приманку.
– Он мне сообщил. Он уже рядом с ними, и чем быстрее я войду и выйду, тем меньше Коннору с Мирой придется его удерживать. Пора, Брэнна. Быстрей!
Цепенея от ужаса, она очертила круг и, смирившись с неизбежным, выпустила его руку.
– Здесь, где царит и смерть, и мрак, – хором нараспев повторяли они, – мы шлем того, на ком есть знак, через пространство и года. Несите вы его туда, о силы света и добра! Свершится наша воля пусть, его мы отправляем в путь. Пусть свет троих к нему пробьется, и он назад сюда вернется!
– Возвращайся ко мне, – тихо добавила Брэнна, хотя эти слова были уже не из заклинания.
Фин не сводил с нее глаз.
– Как скажешь. Да сбудется воля твоя!
Вызванный им туман закружился, и Фин исчез.
– Это недолго. – Стараясь утешить сестру, Айона обняла ее за плечи.
– Какой мрак! И холод. А он совсем один!
– Нет, не один! – Бойл взял ее за руку и крепко сжал. – Мы рядом. Мы с ним.
Но в этом холоде и в этом мраке Фин и вправду был один. Энергия здесь была настолько плотная, что он не чувствовал ничего, что творилось за пределами этой пещеры. На земле, там, где Кэвон держал в оковах, а потом убил свою мать, засохла кровь.
Он с ужасом рассматривал сосуды, в которых плавали куски тела женщины, что произвела колдуна на свет, – их Кэвон хранил для нужд своей черной магии.
Казалось, знакомый Фину мир, тот мир, в котором он жил, остался не на расстоянии нескольких веков, а вовсе никогда не существовал. Высвободив демона, придав ему облик и способность к передвижению, Кэвон превратил пещеру в собственную преисподнюю, где горели на его леденящем огне обреченные.
Пахло серой и кровью – застарелой и совсем свежей. Его непреодолимо потянуло к алтарю, где под знаком из скрещенных, пожелтелых от времени костей стоял кубок. Ему захотелось испить, но он устоял.
Испить.
В этом волнообразно колеблющемся, как морская гладь, ледяном воздухе изо рта Фина при каждом выдохе вырывался пар. И, несмотря на это, он весь взмок от пота.
Зловонные капли собирались на стенах и ритмично падали на пол. Этот равномерный звук будил что-то неизведанное у него в жилах.
Дрожащей рукой Фин полез в сумку, открыл чехол и достал кристалл.
На какой-то миг рядом с ним словно оказалась Брэнна – воплощение теплоты и силы, напоенная таким сиянием, что ему удалось умерить свой пульс и унять дрожь в руках. Окутанный облаком тумана, он поднялся и скользнул вверх по мокрой стене пещеры. На камне были высечены какие-то символы, он узнал древнеирландский алфавит огам, хотя прочесть ничего не удалось.
Фин засунул кристалл в небольшую расщелину, идущую по краю каменистого выступа. Только бы произнесенное Брэнной заклятие не подвело, только бы его могущества хватило, чтобы сделать кристалл невидимым для столь сгущенного зла!
Какой глубокой и чарующей была эта тьма, какие дивные в ней пели голоса! И одновременно в ней жили вопли и стенания несчастных, обреченных пролить жертвенную кровь. Мольбы о пощаде, которым не суждено сбыться.
Да и зачем являть милость каким-то ничтожествам? Их плач, вопли страждущих – вот подлинная музыка, приглашение к танцу, призыв к насыщению.
Тьму надо питать. Лелеять. Почитать.
Тьма вознаградит. Навечно.
Фин повернулся к алтарю и сделал шаг. И еще один.
– Что-то долго. – Брэнна обхватила себя руками, силясь побороть лютый, пробирающий до костей холод, причиной которого на самом деле был страх. – Уже темнеет. Он там уже больше получаса, это слишком долго.
102 
