Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
25 
«Не смотрит вверх, не смотрит вверх.
Продолжай в том же духе, Принцесса, и я сама тебя убью. Не думай, что я не сумею».
Я крепко зажмуриваю глаза.
«Некуда бежать, негде прятаться», — почти поет Книга и показывает на внутренней стороне моих век картинку: я стою на коленях в «Книгах и сувенирах Бэрронса», приставив дуло к виску.
«Шучу-шучу. Никогда не позволю тебе это сделать. Ты моя, крошка», — гнусавит она, отвратительно пародируя Сонни и Шер.
Скривившись, я открываю глаза и опасливо смотрю вверх.
Твою мать, твою мать, твою мать!
На фонарный столб, под которым я скорчилась, насажена Серая Женщина — искалеченная, выпотрошенная, четвертованная.
И живая.
Куски ее тела извиваются в агонии. Присоски конвульсивно открываются и закрываются, и она каким-то образом еще способна издавать звуки: стоны и всхлипывания от ужасающей боли.
Я роняю голову, и меня тошнит в канаву. На человеческую кисть. Оторванную в запястье.
«Он хотел тебе помешать».
— Нет, — шепчу я.
Я узнаю́ обрывок формы, оставшийся на запястье. Погибший — один из Хранителей Джайна. Я ни за что бы не убила человека. Не причинила бы зла невиновному. Пусть мне не нравятся методы Джайна — он отнял у Дэни ее меч и с радостью избавил бы меня от копья, если бы мог, — но он и его люди выполняют для города опасную и крайне необходимую работу.
«О да. И ты наслаждалась каждой секундой. Ты ровно настолько же чудовище, как, по твоим словам, и я».
Я яростно трясу головой, словно пытаюсь вытрясти Книгу из черепа.
«Я здесь главная, — передразнивает «Синсар Дабх» фальцетом, издеваясь надо мной. — Я принимаю решения. Милая МакКайла, когда же ты запомнишь? Ты машина. Я водитель. Но я могу управлять тобой лишь потому, что в глубине души ты хочешь доверить мне управление».
Я дрожу, холод пробирает меня до костей.
«Не хочу!»
Я видела, как Книга «управляет» другими машинами. И считаю, что мне повезло, раз уж тут рядом со мной на улице всего две оторванные человеческие кисти. Я стою на четвереньках, опустив голову, закрыв глаза, и дрожу под грузом осознания ужасных действий, которые я совершила, и ненависти к себе. Часть меня хочет лечь прямо здесь и прекратить существование. Я была так самоуверенна, не сомневаясь в том, что я себя контролирую.
И так непростительно ошибалась.
«Существует лишь два способа, позволяющих врагу победить, мисс Лейн, — говорил мне Бэрронс недавно, продолжая старую традицию уроков в книжном магазине. — Вы умираете. Или прекращаете бороться. И тогда умираете. Вы этого хотите? Умереть?»
Я хочу жить. У меня так много причин, чтобы жить.
Я уверена, что они были и у того, кого я убила. В груди становится жарко и тесно, мышцы сжимаются. Я не могу вдохнуть. Я скорчилась в канаве, отчаянно и беззвучно пытаясь втянуть в себя хоть немного воздуха.
«Вставай, Мак! — слышу я рычание Бэрронса. — Вставай, черт тебя побери!» Он командует мной, даже отсутствуя. Я опускаю голову ниже и пытаюсь силой воли расслабить закаменевшие мышцы. Это не срабатывает. От недостатка кислорода у меня начинает кружиться голова. Не могу дышать, не могу дышать, не могу дышать! Я начинаю паниковать.
«Иногда, если слишком сосредоточиться на цели, мисс Лейн, вы усиливаете ее нежелательный элемент».
«Не понимаю», — говорю я.
«Страх власти, которую, как вы считаете, кто-то или что-то имеет над вами, — это всего лишь тюремная камера, в которую вы сами решили войти. Думая о том, чтобы освободиться от Книги, вы усилили свою уверенность в том, что вы ее пленница».
Я заставляю себя сделать нечто противоестественное, противоположное тому, чего я хочу: выдох вместо вдоха.
Воздух со скрипом возвращается в легкие, так быстро, что я захлебываюсь им. И корчусь в канаве, плюясь и пытаясь отдышаться.
Несколько секунд спустя я неуверенно поднимаюсь на ноги.
Что произошло? Почему Книга получила контроль надо мной, а я этого даже не осознала?
Я медленно оглядываюсь. Фиксируя в памяти свои преступления.
Повсюду разбросаны куски Невидимой и человеческой плоти. Среди которых нет ни единого клочка размером больше чайного блюдца.
Я начинаю сортировать их и некоторое время спустя нахожу руку убитого мной человека, прижимаю ее к груди и плáчу.
Глава 4
Боль без любви, боли не может быть много[5].
Кристиан
Лето в Северо-Шотландском нагорье, белый и пурпурный вереск захватил ландшафт, сплошным ковром накрыв долины и склоны. Лиловые цветы чертополоха вырвались на волю из толстых колючих бутонов, бледно-розовые дикие розы покачиваются над скалистыми выступами.
25 
