27 
Естественно, от внимания прессы им тоже не удалось ускользнуть. Репортер из одного издания попросил Хавьера ответить на несколько вопросов.
— Я так понял, вы недавно возобновили ваши отношения.
Хавьер посмотрел на Роми глазами, полными страсти:
— Да.
Она чуть не растаяла и не стекла лужицей к его ногам, хотя знала, что это всего лишь игра.
Щелкнула камера. Несомненно, их снимок завтра появится на страницах австралийских газет, и у светских сплетников возникнет новая тема для обсуждения.
— После вашего разрыва прошло три года. Как вы можете это прокомментировать?
«У парня отличные информаторы», — подумала Роми.
Хавьер положил конец интервью:
— А теперь прошу нас извинить. Нам пора.
Когда они сели в машину, была уже полночь. Роми, не могла поверить, что все наконец закончилось.
— Было весело, — сказала она, бросив на Хавьера скептический взгляд.
— Могло быть еще хуже.
— Правда? — Она лукаво улыбнулась. — Может, объяснишь, зачем ты меня постоянно трогал?
— Тебе было противно? Ты бы предпочла, чтобы я не обращал на тебя внимания?
— Разве тебе не безразлично, что думают люди?
— Нет.
Когда они подъехали к особняку, Хавьер с помощью пульта дистанционного управления открыл ворота, затем гараж.
Сможет ли она когда-нибудь назвать это место своим домом? Вряд ли она сможет простить Хавьеру то, что он прибегнул к шантажу, чтобы заставить ее выйти за него замуж.
— Мы женаты, — напомнил ей Хавьер, когда они вошли в дом.
Роми пристально посмотрела на него:
— Это была твоя идея, не моя.
— Тебе придется с этим смириться, — мягко произнес он.
— Или что?
Они начали подниматься по лестнице.
— Хочешь бросить мне вызов?
Роми покачала головой:
— Вовсе нет.
Поднявшись на верхний этаж, они прошли в спальню.
— Тогда перестань меня злить. Тебе это не поможет.
Роми была вынуждена с этим согласиться.
В спальне она сняла обувь, украшения и потянулась к «молнии» сзади на платье. Хавьер снял пиджак, бабочку и рубашку и начал расстегивать брюки.
Не сказав ни слова, Роми пошла в ванную. Сняв макияж и вынув из прически шпильки, она потянулась за топом от пижамы.
— Он тебе не понадобится.
Вздрогнув, она увидела в зеркале отражение Хавьера. Он подошел ближе и положил руки ей на плечи.
Когда она поймала его взгляд, ее глаза затуманились от желания, а губы приоткрылись.
Притворяться на людях она могла, но наедине с мужем не собиралась этого делать.
— Мы одни, — спокойно произнесла Роми. — Не на кого производить впечатление.
Наклонив голову, он нашел губами впадинку над ее ключицей.
— Кроме тебя.
Ее захлестнула волна чувств, нервные окончания зазвенели, как мириады крошечных колокольчиков. Когда его ладони скользнули вниз по ее плечам, а затем накрыли грудь, она едва не застонала от наслаждения.
«Кого ты пытаешься обмануть? Стоит ему только к тебе прикоснуться, как ты забываешь обо всем и растворяешься в его объятиях, — сказала она себе. — Притворство? Нет, реальность».
Роми ощущала это каждой клеточкой своего тела.
Хавьер притянул ее к себе, и она почувствовала, как сильно он возбужден. В следующую секунду он легонько сжал большим и указательным пальцами ее сосок.
— Хавьер… — простонала она. Этот мужчина умел доводить ее до экстаза одним-единственным прикосновением.
— Хочешь, чтобы я остановился?
Не в состоянии вымолвить ни слова, девушка просто покачала головой. Тогда Хавьер одним ловким движением поднял ее и положил руки ей на ягодицы. Роми машинально обхватила руками его шею. Он накрыл ее губы своими. Этот поцелуй пробудил в ней ураган желания, который стремился вырваться наружу.
— Пожалуйста…
И Хавьер внял ее мольбе и начал осторожно опускать ее вниз, наблюдая, как темнеют ее прекрасные голубые глаза. Ощутив, как она смыкается вокруг него, он издал хрипловатый стон. Она хотела большего. Он это чувствовал.
Тогда он задвигался, и они вместе перенеслись в мир эротических наслаждений.
Для Роми существовал только этот мужчина, его пьянящая близость, стук его сердца. Она едва могла дышать.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Хавьер наконец ее освободил и поставил на пол." Он нежно взял в ладони ее лицо и заглянул в огромные блестящие глаза. В них не было притворства, и он чуть не выругался на своем родном языке.
27 
