77 
Она включила свет. Два часа ночи. Наверное, это плачет Джин, та девушка, с которой Толли обручился. Да, но что ей делать? Как повести себя? Сама Маргарет не любила, когда ее заставали в слезах. Ей в такие моменты не нужны были ни уговоры, ни слова утешения. Вполне возможно, и Джин не понравится ее непрошеное вторжение. Но эта девушка так юна, в сущности она совсем еще ребенок!
Маргарет поднялась с кровати, набросила на себя халат, сунула ноги в тапочки, и в эту минуту плач прекратился. Она застыла в нерешительности. Что делать? Она стала припоминать события минувшего вечера. Неожиданно для всех Толли отказался от ужина и прислал матери записку, что отправляется ужинать с друзьями. Джин сидела за столом подавленная и все время молчала, и Маргарет решила, что девушка расстроилась из-за того, что Толли уехал один, без нее. Правда, Джеральд был, как всегда, само очарование и любезность. Иными словами, ничего странного она за ужином не заметила. А многое ли она вообще замечает, подумала Маргарет.
Вечно погруженная в собственные мысли, что она видит вокруг? Вот и юная девушка, которую ей поручено опекать, брошена, можно сказать, на произвол судьбы. А ведь наверняка что-то случилось! Плач за стеной возобновился с новой силой.
Маргарет решительно направилась к двери и вошла в комнату Джин, не постучавшись. В комнате было темно, но света из окна вполне хватило, чтобы Маргарет разглядела, что девушка лежит на кровати, зарывшись лицом в подушку.
— Что случилось, милая? — спросила она, подойдя ближе.
Джин приподнялась. Она все еще была в своем вечернем платье. Зеленый шифон разметался по кровати.
— Что случилось, девочка? — повторила Маргарет. — Я могу помочь тебе?
— О, простите меня! — всхлипнула Джин. — Я разбудила вас… мне очень жаль. Но я… я так несчастна!
— Вижу! А что стряслось?
— Я… я такое натворила… ужасное! — прошептала Джин в полном отчаянии.
Глава одиннадцатая
Маргарет Мелтон включила ночник. Пока Джин, отвернувшись к стене, вытирала слезы и приводила себя в порядок, она плотно прикрыла дверь.
— Вот сейчас мы можем спокойно поговорить, — сказала она ласково.
Джин сделала попытку встать с кровати, но Маргарет остановила ее:
— Лежи, дорогая! Только накройся пледом, а не то, не дай бог, простудишься.
Джин послушно набросила на себя плед, разгладила рукой складки на платье, словно спохватившись, что может измять его, и тяжело вздохнула.
— Нет, я так не могу! — воскликнула она с чувством. — Это вы должны лежать, а я — сидеть рядом, так было бы правильно.
— Не волнуйся! Я удобно устроюсь здесь, — ответила Маргарет, пододвигая к кровати кресло.
Джин поднесла руки к глазам, вытирая последние слезинки, и отбросила со лба прядь волос.
— Мне очень неловко, что я побеспокоила вас… Я думала, что меня никто не слышит.
— Не переживай! Обычно я в это время еще не сплю. Так что никакого беспокойства ты мне не доставила. А что же до того, что правильно, а что неправильно, то скажу так. Неправильно — это когда молодая и красивая девушка чувствует себя несчастной.
Джин попыталась улыбнуться:
— Вы очень добры ко мне, миссис Мелтон.
— Боюсь, что нет. Из меня, как видишь, и компаньонка-то никудышная. Не вижу даже того, что творится под носом.
— Я вас очень хорошо понимаю!
— В самом деле? А я иногда задаюсь вопросом, есть ли на свете хоть один человек, который может понять меня. Впрочем, все ко мне очень добры и предупредительны. А сын и вовсе старается предугадать малейшее желание.
Тихий стон вырвался из груди Джин. Маргарет наклонилась к девушке и взяла ее за руку.
— Скажи, дитя мое, это из-за Толли ты так расстроилась?
Джин кивнула.
— Но я сама виновата! — поспешно сказала она, словно пытаясь защитить Толли. — Я решила проявить самостоятельность, не посоветовавшись с ним. Конечно, это было глупо! Сейчас я и сама это вижу. Но он так на меня разозлился.
А я… я не могу, когда он злится.
— Расскажи-ка мне все с самого начала!
Джин с сомнением покачала головой:
— Не могу! Это не мой секрет! Я ведь дала слово Толли! — Она снова всхлипнула. — Впрочем, какое это теперь имеет значение! Я такое устроила! — Джин замолчала, отчаянно борясь с новым приступом слез. После некоторой паузы она неуверенно сказала: — Пожалуй, я могу вам рассказать, но, не сердитесь на меня, только при одном условии…
77 
